Беременная от моего сына

— Никаких шуток. Катаемся на санках и сразу же после этого возвращаемся в город.

— Уже? Но… — она тут же осекается, вспоминая о своих обещаниях. — Надеюсь это не из-за меня, Артур?

Лицо выглядит по-настоящему озадаченным, а искусственный пухлый рот слегка приоткрывается от удивления. Почему-то сейчас я начинаю видеть Аллу словно на рентгеновском снимке — чётко, осознанно, придирчиво. С каждой секундой понимая, что нам не по пути. По приезду в Москву, уверен, наши дороги разойдутся. Наверное, мне больше не нужна женщина-робот.

— Что? Нет, это не из-за тебя. Это по работе, Алла, — отвечаю односложно и достаю из сумки лыжный костюм.

Версия о том, что первого января мне нужно уехать по рабочим делам, конечно же, так себе, но другой я пока не придумал. А оставаться в доме, где поблизости постоянно бродит Настя больше невыносимо. В своих решениях я редко сомневаюсь и даже сейчас. И лучше бы мне уехать, оставив Максима и Настю одних.

После обеда мы садимся в автомобиль сына, который я подарил ему на восемнадцатилетие, и трогаем в сторону горнолыжного комплекса. Я сижу за рулём и изредка бросаю короткие взгляды на недовольное лицо Аллы. Вот уж кто не поклонница экстремальных видов спорта, так это она. Но ничего не поделать, её мнение — это меньшинство.

— Давно здесь построили комплекс? — спрашивает сын, когда перед нами начинает маячить яркая вывеска.

— Думаю, что года два назад.

— Когда я был маленьким, то мы с тобой и дедом ходили сюда со своими санками, — бурчит себе под нос Макс, а мне почему-то хочется потрепать его по темной густой шевелюре и спросить, как давно он стал таким взрослым?

Сколько помню свою жизнь в посёлке до того, как окончательно переехал жить в Москву, зимой данная горка была единственным приятным времяпровождением. Это сейчас посёлок стал больше, обзавёлся ночным клубом, барами, детскими развлекаловками, а во времена моей юности я только и хотел, что сбежать из этой дыры. Должен сказать, что у меня получилось. В свои восемнадцать, после того как я поступил в вуз, больше я в этом посёлке не жил.

— Мне кажется, что это самая подходящая горка для Насти, — произносит Макс, критически оглядывая ровный спуск без крутых виражей и поворотов. — Пойду помогу ей забраться.

— Давай, — слегка подталкиваю к стоящей в стороне девушке. — Алла, ты с ними?

— Нет, — кривит губы и подходит ко мне ближе, почти вплотную. — Эта горка слишком простая для меня. Я скачусь вон с той, чтобы ты мной гордился, Артур.

— Уверена? — вскидываю брови и смотрю в сторону самой высокой и крутой горы.

— Конечно, дорогой.

Настя спускается без проблем — с горящими от возбуждения глазами и раскрасневшимися щеками. Довольно смеется во весь голос, когда Макс протягивает ей руку и помогает подняться с тюбинга.

— Они такие молодые и беззаботные, Артур… У твоего сына очень милая девушка, — зачем-то считает нужным сообщить Алла, прижимаясь к моей руке. — Глядя на них хочется и самой ощутить ту самую первую влюбленность.

— Влюбленность?

— Ну да. Ты посмотри как эта Настя смотрит на твоего сына! Тем более она носит под сердцем его ребёнка, а это дорогого стоит. Они навечно связаны, Артур.

Следующий спуск — Аллы. Мы ждём её внизу, но что-то идёт не так и под конец спуска она кубарем катится вниз. Когда я поднимаю её у подножья горы, то вижу, что наращённые ресницы на её веках отпали, а макияж стёрся и поплыл. Ранее казавшееся симпатичным личико вдруг стало багровым от негодования, глаза налились ненавистью, а ноздри широко расширились от злобы.

— Никогда больше! — Алла начинает тыкать в нас указательным пальцем, на котором сломался острый ноготь. — Слышите меня! Никогда больше я не буду кататься с вами на долбанных тюбингах!

Прихрамывая, она плетется к автомобилю, где ждёт нас до тех пор, пока мы не заканчиваем с катанием. Мы с Максом одновременно съезжаем с самой высокой горы. Я ощущаю при этом какое-то особое, ни с чем не сравнимое, чувство единения с собственным сыном. Нам весело и мы смеемся. И мне кажется, что мы вновь вернулись лет на десять назад.

Когда мы возвращаемся к автомобилю, Алла мирно спит там на заднем сиденье.

— Сейчас бы слона съел, — признается Максим.

— Аналогично. Можно заехать в какую-нибудь местную забегаловку, чтобы перекусить, — предлагаю я.

— Зачем? Я бутерброды с собой взяла, — вдруг произносит Настя и я чувствую, как в желудке начинает громко урчать. — И малиновый чай в термосе.

Она достает из багажника еду, которую мы все дружно поглощаем. Умница, девочка. Хозяйственная и продуманная. Если Макс не будет идиотом — он рядом с ней не пропадет.

Когда мы уезжаем из горнолыжного комплекса, я делюсь с сыном дальнейшими планами.

— Пап, ты точно уверен, что тебе прямо сегодня нужно вернуться в город? — спрашивает Максим, когда я поворачиваю в сторону дачи. — Первого января?

— Да, к вечеру мне нужно быть в Москве, Макс. Важная встреча.

— Эх, жаль, — вздыхает сын. — Мне хотелось бы ещё побыть здесь немного.