Беременна поневоле

Его ответ взволновал меня. Усилием воли я заставила себя не сбиваться с привычного шага. Нужно было не обращать внимания на слова мужчины — от них только веяло едкой горечью.

Мужчина шёл рядом со мной. Я раздражённо поглядывала на Покровского. Но злилась больше на себя, чем на него. Я сама позволила ему вмешаться и поступить так нагло, будто он имеет право указывать, что и как делать.

Мы добрались до ресторана даже быстрее, чем за пятнадцать минут. Покровский сам выбрал столик и предложил выбрать что-нибудь из меню.

— Я не собираюсь ничего заказывать. Говори, что хотел.

Я скрестила руки под грудью, отгораживаясь от внимания Покровского хотя бы так. Но моя напряжённая поза и скрещённые руки были слабым щитом перед пристальным взглядом мужчины. Он  пристально разглядывал меня, словно решал сложное уравнение, которое никак не поддавалось его острому уму.

— Ты бледная. Тебе надо что-то поесть, — сказал Покровский после длительной паузы.

— У меня нет аппетита.

— От токсикоза?

— От вида тебя напротив, — наобум ответила я, чувствуя себя нехорошо.

На меня опять волнами накатывала волнами слабость и возникла лёгкая тошнота.

— Я могу сесть рядом.

— Нет! Не надо…

Моё возражение оказалось запоздалым. Покровский мгновенно пересел, заняв место на диване рядом со мной.

— Так лучше? Не надо смотреть на моё лицо. Можешь разглядывать помещение… — сообщил он, закидывая руку на спинку дивана.

Я хотела отодвинуться от него. Но он сильным нажатием заставил меня усидеть на месте.

— Не шарахайся, Алёна. Я не накинусь на тебя в людном месте.

— А в безлюдном?

— В твоих глазах у меня репутация плохого парня, да?

— Репутация морального урода. Это совсем другое, — ответила и после подумала, что дерзить мужчине — не самый безопасный вариант.

— Ладно. Я знаю, о чём ты подумала. Я не откушу тебе язык и не наброшусь с ответными оскорблениями. Но и обратно не пересяду.

— Тогда хотя бы не прижимайся. Меня от тебя знобит.

Покровский не отреагировал на шпильку, выбрал блюда из меню на свой вкус. Через несколько минут официант поставил перед ним кофе, мне  — гранатовый сок.

— Кофе тебе нельзя, — пояснил Покровский.

Он аккуратно отпивал кофе из своей крохотной чашки и бережено ставил фарфор на блюдце. Медлительность и собранность его движений завораживали. Как можно быть таким привлекательным внешне и чёрным изнутри?

— Не попробуешь сок? — предложил Покровский, протягивая бокал.

Я принялась пить. Каким-то образом я получила именно то, что хотела — сок вяжущий и насыщенный, с кислинкой.

Тошнота отступила после нескольких глотков. Шум в голове прояснился и стало легче дышать.

— Полегчало?

— Давай ты не будешь изображать внимательность и беспокойство моим состоянием?

— Думаешь, что это напускное? Зря.

— Ближе к делу. Кажется, ты хотел рассыпаться в бисере извинений, рассказывая, что ты ни в чём не виноват.

Я нарочно говорила резко и старалась уколоть Покровского. Уязвить хотя бы словами. Понимала, что моя язвительность — это булавочные уколы против разящего наповал броска копья. Но всё равно ощетинивалась. Это немногое, что у меня осталось.

— Покровский. Не задерживай меня. Мне по твоей вине теперь придётся как-то решать одну проблему. Я мечтаю избавиться от неё как можно скорее.

— Именно об этом я и хочу с тобой поговорить. В бисер рассыпаться не стану. Все мои извинения ты воспримешь в штыки.

— Должна реагировать иначе? Ты мне неприятен.

Мужчина успокаивающим жестом накрыл ладонь.

— Ты беременна. От меня. Нравится тебе это или нет. Не перебивай! — попросил он. — Я хочу, чтобы ты оставила этого ребёнка.

15. Алёна

Что? Он хочет, чтобы я оставила нежеланного ребёнка? Ребёнка, зачатого после изнасилования? Он в своём уме?!

— Нет! Ни за что!

— То же самое я тебе скажу на твои попытки сделать аборт: «Ни за что!»

— Ты не имеешь права!

— Это не только твой ребёнок. Но и мой тоже. Как отец, я заявляю, нет.

— Ты не отец. Ты насильник! — произнесла, избегая смотреть в глаза Покровскому, чтобы он не кромсал мою волю своим ледяным взглядом.

— Ребёнок мой. Ты его оставишь. Точка.

— Нет! Спустись с планеты небожителей, Покровский. Ты не бог.

— Не бог. Увы, не бог. Но кое-что могу и кое-что знаю, — усмехнулся мужчина. — И давай перейдём на общение по имени?

— Нет. Нет. Нет. На все твои предложения.

Подошёл официант, разместив на столе тарелки с замысловатыми салатами и пару закусок.

— Приятного аппетита, — пожелал мне Покровский, принимаясь за еду. — Здесь неплохо кормят, попробуй. Это не предложение, Алёна. Ты поешь. Потому что ходить голодной во время беременности — не есть хорошо. А я хочу, чтобы ты выносила для меня здорового и крепкого малыша.

— Я не стол заказов. Этот цирк мне надоел!

Я попытала встать, но мужчина дёрнул меня на себя, усаживая на колени. Сжал замком крупные ладони на талии.

— Я хочу поговорить мирным путём. Но могу и по-другому, — холодным тоном пообещал Арсений.

Я знала, что он может выполнить угрозу. На стороне Покровского — сила и мощный рычаг давления в виде денег и положения в обществе. У меня не было ничего, что я могла противопоставить ему. Я обречённо замерла.