Беременна по ошибке

В этот момент Давид замахивается и бьет Диму в челюсть. Я вижу как дергается его голова, как ошарашенно он смотрит на своего соперника, будто оценивая, стоит ли давать сдачи и устраивать потасовку.

— Что ты сказал? — переспрашиваю, не расслышав, хотя, скорее, я просто не хочу верить тому, что услышала.

— Он трахал тебя со мной, Мила. Он был вторым в нашей постели.



Глава 15

Полгода спустя

Все мы иногда ошибаемся. Кто-то сильнее, кто-то меньше, но за ошибки часто приходится платить. И у каждого своя цена. Я заплатила одиночеством, но обрела маленькое счастье внутри себя.

— Мила Олеговна, вы готовы?

Светочка, как всегда, рядом со мной. Мне кажется, что именно эта истина неизменна.

— Да, конечно, — киваю головой и встаю с кресла, неуклюже ковыляя к двери.

— Как вы себя чувствуете? — тут же интересуется она, видимо, замечая, как я передвигаюсь.

— Хорошо, Свет, просто организм не привык к тому, что теперь ему приходится функционировать для двоих.

Я улыбаюсь, прекрасно понимая, что хотела пошутить, но не вышло. С этим у меня плохо.

— Это ж вам еще несколько месяцев, — говорит она. — И как только выносите.

Светочка говорит это тепло. По-доброму. Без тени иронии или желания уколоть, задеть, сделать мне больно или неприятно. Улыбнувшись, кладу руку на живот и слегка поглаживаю его, потому что именно в этот момент мой сынок начинает толкаться внутри.

— Ой, пинается? — всплескивает руками Светочка. — А можно мне?

— Не боишься забеременеть? — вспоминаю древнюю примету, чтобы поддеть свою секретаршу, но она лишь отмахивается и, дождавшись моего кивка, касается округлого живота как раз там, где настойчиво стучит малыш.

— Боже, какой богатырь. Что ж он будет делать через два месяца?!

Я и сама не знаю, потому что уже сейчас Кирилл стал слишком сильным. Его движения, хоть и приятны, но вызывают небольшой дискомфорт. Маришка толкалась так только на восьмом или девятом месяце беременности, и я просто не знаю, как будет дальше, лелея надежду, что за эти восемь или десять недель малыш просто не станет сильнее.

— Вы уже на встречу? — Светочка приподнимает брови и удивленно смотрит на меня. — К ней еще десять минут. Директора прибудут через пять, а приглашенные на переговоры, думаю, как раз к точно указанному времени.

— Именно поэтому я иду сейчас, Свет. Не хочу заходить в зал, полный мужчин, как зебра, пытающаяся устоять на льду.

Светочка хихикает и понимающе кивает, хватает мои документы и помогает мне зайти в конференц-зал. Пока она раскладывает папки на широком дубовом столе, я усаживаюсь на кресло в его центре, пододвигаюсь так близко, насколько это возможно, и благодарю себя за то, что заказала высокий стол, скрывающий мой большой живот. Как знала, честное слово.

— Спасибо, Светуль. Всех, кто придет, направляй сразу сюда.

Она кивает и уходит, я же подтягиваю к себе папки и еще раз прокручиваю в голове то, что хотела сказать возможным партнерам. Пока никого нет, открываю листок с тем, что написала, и пробегаюсь по нему глазами, убеждаясь в том, что все помню. Хотя бы тут сыночек не подкачал, не сделал из мамы глупую амебу, что не в состоянии запомнить и связать несколько предложений. А вот с Маришкой все было именно так. Я едва помнила, что хотела сказать, забывала, где оставила ключи, куда положила деньги, адрес работы бывшего мужа. Я напрочь все забывала. С сыном такого не происходит, и это одна из причин того, что я все еще работаю. Вторая — работа не позволяет мне думать о том, что настойчиво лезет в голову.

Я не сказала Давиду о том, что ношу его ребенка. Намеренно. На его подозрения относительно своего отцовства соврала, сказав, что сделала аборт. После, разозленная и обиженная, без сожаления смотрела на то, как он уходит. Жалею ли я сейчас? Скорее нет, чем да, но страх, что мы случайно пересечемся на улице, что он вдруг придёт ко мне в офис и захочет увидеться, что вдруг привезет сына к Маришке, а я не смогу скрыться, иногда проносится в моей голове. За прошедшие полгода ничего этого не было. Мы не пересекались, он не приезжал, а Маришка перестала видеться с его сыном, заявив, что тот идиот и она не будет рассказывать почему.

Сейчас же, чем ближе становится к моменту родов, тем больше я нервничаю. Во-первых: мне страшно. Да, это вторые роды, но мне страшнее, чем было с Маришкой. Наверное потому, что я совершенно не знала, что меня ждет, не предполагала, насколько это трудно и больно. Сейчас же, даже спустя восемнадцать лет, я помню все это и боюсь. И пусть мой доктор: опытная пятидесяти пяти летняя женщина уверяет, что поводов беспокоиться и бояться нет, я все равно делаю по-своему. И пусть сейчас есть специальная безвредная для ребенка анестезия, современные технологии родов в воде, разминка на фитболе, я все равно боюсь. Страх, это то, что преследует меня почти каждый день.

От раздумий меня отвлекает Семен Петрович, один из руководителей компании. Он работает в юридическом отделе и, как всегда, приходит пораньше.