Беременна от двоих

– В то лето Володя отважился подойди к Маше лишь один-единственный раз. В тот самый день, когда «Парижская коммуна» причалила к главной пристани города Горький, неподалеку от которого и жила девушка. Третий механик надел всё новое, начистил ботинки и занял выжидательную позицию неподалеку от трапа. Когда увидел Машу, подошел к ней, они  официально познакомились, и парень попросил уделить ему пять минут. Они отошли в сторону, и Володя, глядя девушке прямо в серо-зеленые глаза, спросил: «Можно, я буду тебе писать?» Подумав несколько секунд, Маша пожала плечами: «Пиши». И продиктовала адрес. На этом их первый разговор и закончился.

– А что было дальше? – Спросил я, поскольку Николай замолчал, увлекшись пиццей. Та успела остыть за время, пока длился его рассказ, и теперь, теплая, поглощалась другом с большой скоростью. Я последовал его примеру. Мы налопались до отвала, расплатились и решили ещё прогуляться по столице. У меня было твердое убеждение, что Николай продолжит повествование. Так и вышло: мы неспеша двинулись к парку Зарядье, и друг снова заговорил.

– Маша продолжила учёбу, она довольно быстро позабыла о механике Володе. Да и что было вспоминать? Ну да, в первый раз он её сильно напугал. Да, во второй, когда приоделся, показался ей очень симпатичным: стройный, высокий, с благородным лицом, которое никак не подходило человеку его профессии. С таким обликом бы на капитанском мостике стоять, а не с грязными механизмами в жутком грохоте возиться. Ну и что? Девушка думала, что больше на пароход не вернется – никому прежде не удавалось три года подряд проходить практику на одном месте. Разве что по большому блату. У неё такого не было, и она считала, что с Володей они больше никогда не увидятся. Адрес попросил… Ну, мало ли. Записал да и забыл о ней. Но будущее показало: девушка ошибалась.

– Ошиблась она в том, что Володя о ней забудет. Вовсе нет: просто пока он вернулся в родной город, пока почта отправила его первое послание, прошло почти три месяца, – продолжил Николай свой рассказ. – Но самое забавное в том, что когда письмо все-таки достигло адресата, Мария… отказалась его читать. Посмотрела на обратный адрес, от кого, да и убежала с подружками на танцы. Вот что её привлекало тогда, 19-летнюю девчонку. Какой-то там механик с его романтическим настроением? Фи, ерунда какая! Так было с первым письмом, со вторым, с третьим и со всеми последующими.

– И она что же, вообще ни одно не прочла? – Удивленно спросил я. Странная девушка какая-то. Ей парень пишет, а она… Это теперь у каждой девицы ворох поклонников, особенно в социальных сетях. А тогда что? Тем более Коля сам сказал – трудные были времена, послевоенные. Парней не так уж много.

– Представляешь, нет, – улыбнулся Николай. – Но один читатель все-таки нашелся. Это мама девушки, Неонила Фёдоровна. Да, вот такое у неё было старинное русское имя. А то мы привыкли всё Нео да Нео из «Матрицы». Между прочим, Неонила с греческого переводится как «молодость, юность». Ну, это я так, к слову. В общем, пока Мария училась и веселилась, её мать внимательно знакомилась с невостребованными дочерью письмами. А в конце декабря того же года случилось неожиданное: вечером к ним в дверь маленькой однокомнатной квартиры на верхнем этаже двухэтажного деревянного дома, в котором жили семьи рабочих с обувной фабрики, постучали. Неонила пошла открывать дверь, а там, весь припорошенный снегом, в красивой речной форме, с шапкой и сверкающей кокардой и такой же блистательной пряжкой на широком ремне – Владимир. Улыбнулся, поздоровался, познакомился с Неонилой и её мужем Павлом, родителями девушки, и сказал, что просит руки и сердца её дочери.

– Ничего себе заявление! – Воскликнул я. – Он ведь даже не получал от неё ответов! Вообще не понимаю, зачем продолжал писать. Я бы на его месте после первого перестал мучиться. Забыл и всё.

– Вот именно! В том и парадокс. Но ты забываешь, что Владимир полюбил с первого взгляда, очень сильно, потому решился на такой серьезный шаг. Полстраны проехал, – сказал Николай. – И вот стоит он на пороге, такой красивый, с румянцем на лице, с заиндевевшими бровями и пушистым шарфом, словно Дедушка Мороз, и слышит: «А Маши дома нет, она ушла на танцы». «Ничего, – сказал Владимир. – Я за ней схожу». И отправился в клуб, где в тот день как раз играл фабричный духовой оркестр. Как, впрочем, и всегда по выходным. Когда речник пришел туда, статный, высокий, в красивой форме, все девушки повернули к нему головы. Парни тоже, но – нахмурились. Ещё бы! Местную девчонку решил забрать, сразу же понятно! Владимир увидел Марию, улыбнулся ей, она оставила подружек, с которыми весело щебетала, подошла к парню. Он поздоровался и попросил отойти в сторонку. Но едва они это сделали, тут же за ними отправились несколько местных парней. Лица у них были суровые. Только дойти до пары не успели: на их пути возникли старшие братья Марии: Владимир, Фёдор и Николай. Крупные, высокие, плечистые. Одним видом своим дали понять, чтобы никто не вмешивался.