Беременна от двоих

Всё, что было дальше, вспоминается, как тяжелый долгий сон. Было следствие, утомительное и для меня, к счастью, недолгое. Поскольку никто про меня сказать ничего особенного не мог, а сам я не горел желанием болтать, чтобы не оказаться втянутым в многомесячную тяжбу, то с меня сняли показания и отпустили. В качестве свидетеля я оказался человеком, в общем-то, совершенно бесполезным.

Сказал лишь, что привезли меня в тот гараж, потом я занимался сексом с несколькими офицерами (правильнее было бы сказать – они со мной, но я не стал вдаваться в подробности), а после увидел, как Егор сходит с ума и стреляет, и всё. Дальше машина, часть, штаб, тревога и так далее. Несколько раз следователи уговаривали меня рассказать детально, что и как происходило. Даже угрожали превратить из свидетеля в обвиняемого. Ничего у них не вышло: я молчал, как партизан.

То же самое делал, как я понимаю, и Егор. Но не по тому, что так хотел. Я позже узнал, как дело было дальше, когда мы с водителем умчались. Мой несчастный любовник расстрелял обойму, затем вторую и остался в гараже совершенно один – все офицеры к тому времени, когда примчалась военная полиция, были мертвы. И среди этой жуткой картины сидел на табурете, раскачиваясь, обнаженный, в пятнах засохшей крови Егорка.

Бедный парень сошел с ума после всего, что с ним случилось. Он не буйствовал, не пытался кого-то ударить, не ругался, а сосредоточенно смотрел в одну точку и молчал. Сколько ни пробовали его разговорить, угрожая то пожизненным или расстрелом, то пытаясь наплести про чистосердечное признание, смягчение вины и прочие «пряники», Егорка не поддался. Случившееся унесло его разум в какой-то другой мир, куда никому хода не было. Несчастный парнишка окончательно ушел в себя.

Психиатрическая экспертиза это подтвердила. Потому Егорку не посадили в тюрьму пожизненно, как того требовал военный прокурор, а отправили в лечебницу. Когда он выйдет оттуда, и сможет ли когда-нибудь снова оказаться свободным разумным человеком, я не знаю. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. В конце концов, взяв в руки оружие, он сделал свой выбор. Мне тоже много раз хотелось выхватить у лейтенанта Виталия табельный пистолет и разрядить всю обойму в его голову. Но я понимал: это дорога в один конец, причем там, в финале пути, – черная яма, из которой едва ли выбраться живым и здоровым.

Когда следователи перестали пытаться узнать у меня что-либо ещё, обматерив напоследок за несговорчивость, я собрал свои вещи и, хотя на пару недель позже, чем остальные мои сослуживцы, все-таки покинул воинскую часть, которая сделала меня окончательно и бесповоротно совершенно другим человеком. В её пределах я познал, что такое секс с мужчиной (и даже несколькими), а ещё понял, какой бывает нежность, когда два парня хотят друг друга и стремятся не только достигать пика удовольствия сами, но и дарить наслаждение. Так было у меня с Егором, и очень жаль, что продлилось это так недолго.

Впрочем, все-таки одно происшествие, связанное со срочной службой в армии, у меня произошло. Случилось оно на городском железнодорожном вокзале, куда я приехал, чтобы сесть на поезд и отправиться в родные края. Пока я стоял возле столика кафе и поглощал вкуснейшие пирожки с картошкой (может, и не самой лучшей выпечки, но после армейской пищи они показались мне божественными), рядом поставил пластиковый стаканчик какой-то парень. Когда я поднял голову, то обмер: напротив стоял и ухмылялся рязанец Денис. Тот самый, который в ту ночь, когда издевались над Егоркой, нагло воспользовался мной.

– Здорово, педик! – Хамовато усмехнувшись, сказал он.

– И тебе не хворать, – ответил я.

– Чего тут делаешь? Наши-то все разъехались давно.

– Дела были.

– Знаю я твои дела, – ухмыльнулся Денис. – Пел следакам, как вас с Егором в жопы пердолили.

Я промолчал в ответ, стиснув зубы. Э, нет, рязанец. Это там, в казарме, где таких, как ты, озабоченных зверей, было слишком много, чтобы сопротивляться, я терпел и молчал. Даже тогда ни слова не сказал, перепуганный происходящим с Егоркой, когда ты принялся жестко трахать меня, наплевав на мои чувства. Тебе хотелось одного: запихнуть хрен в мясо, поворочать им внутри, чтобы залить потом всё спермой. То, что я живой человек со своими мыслями и чувствами, тебе было глубоко наплевать. Использовал меня по своему уразумению, как резиновую куклу. Я ненавижу тех, кто думает только о собственном благополучии, а тем более – во вред другим.

Но твоя власть надо мной кончилась. Она завершилась в тот день, когда я попросил лейтенанта взять меня с Егоркой под свою «опеку». Но ты, тупой деревенский мордоворот, об этом до сих пор не догадываешься. Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось потом пройти. Что я вытерпел ради того, чтобы оказаться здесь, на вокзале, с билетом в кармане и надеждами на счастливую жизнь. И ни один гад на свете не сможет меня остановить на этом светлом пути.