Беременна от двоих

Эти слова заставляют меня вжаться в койку и подтянуть коленки к подбородку. Начинает потряхивать. Но я боюсь показать Денису, что и сам прекрасно осведомлен, что это за вафля такая. Иначе он может стать одним из тех, кто будет, как Виталий выражается, «ебать меня всей ротой». А может, просто даст в глаз, поскольку откуда мне знать, как он к геям относится? Тут кого ни спроси – сплошные агрессивные гомофобы. Слово «пидор» – самое ругательное. Любого назови – получишь в ответ.

Вот опять! Кажется, совсем неподалеку послышались резкие удары. В кромешной темноте, поглотившей казарму вместе с обитателями, ничего нельзя толком разглядеть. Однако и по звукам могу легко распознать, что кто-то кого-то крепко треплет.

– Вот пенёк! – Шепчет Денис. – Еще и сопротивляется. Дурак. Сейчас отшлепают его ремнями по разным мягким местам, потом все равно сделают.

«Сделают… сделают…» – эхом отзывается в моей голове. Становится так жутко, что я шмыгаю носом. Осталось только расплакаться, и тогда рязанский мой приятель точно догадается, как тема странных звуков мне близка.

– Не бойся, Мишка! – Денис шепчет снизу. – Тебя так вот не обработают.

– А с чего ты решил, что я этого боюсь?

Тут Денис вдруг поднялся с койки, и его голова оказалась рядом с моей. Он смотрит мне в лицо и говорит:

– Потому что я про тебя всё знаю. Кто ты и с кем.

У меня перехватывает дыхание. Раскрываю рот, как рыба на суше, да сказать ничего не могу.

– Не трясись, – Денис кладет мне руку на бедро. – Я никому не скажу.

– Спасибо, – шепчу в ответ, ощущая, как рука парня начинает прогулку по моей ноге. Сначала до колена, потом обратно, всё выше, выше. И вдруг Денис, не отводя от меня пристального взгляда, оттопырил резинку трусов и просунул туда пальцы. Нащупал мой член и стал его мять.

– Не надо… пожалуйста, – умоляюще зашептал я. – Ты же не такой, как они…

– Конечно, нет, – ответил Денис. Затем скинул с меня одеяло и, взяв на руки, словно пушинку, переложил вниз, на своё ложе. Улегся рядом и накрыл обоих. Теперь мы лежали лицом друг к другу, и член парня упирался в мой отощавший за карантинный месяц живот.

– Не бойся. Я не стану лупить тебя бляхой солдатского ремня по голой спине, потому что знаю, как это больно, – прошептал Денис.

– Мне же будет стыдно, как ты не поймешь...

– Я всё понимаю. Но я же сказал, что не стану бить. И им, – кивнул он в непроглядную тьму казармы, – ни за что тебя не отдам, если станешь меня слушаться во всем. Я ведь старше на полгода и еще на целую жизнь, – говорит Денис. Как его слова похожи на то, что немного раньше говорил мне лейтенант! И обещал, между прочим, спасти от приставаний сослуживцев. Только что такое слова? Так, ветер. А реальность, вот она. Это распухшая головка члена Дениса, которая упирается мне в пупок с такой силой, что мешает дышать. Мне становится больно, стыдно и очень страшно.

Обреченно-лихорадочно цепляясь за крохотную надежду, рассчитывая, что, быть может, Денис ещё передумает, я спрашиваю его:

– На полгода – это понятно. Но почему ты старше меня на целую жизнь?

– Чудак-человек! Потому что я её прожил. Тебе лишь предстоит через это пройти. И это будет или целая жизнь – долгая, мучительная и жуткая, или очень короткая... Но это уже смерть. Потому что короче смерти ничего не бывает.

– Вот как? – Меня трясет так сильно, словно я в ледяную прорубь нырнул. Зачем он говорит такое? Запугивает? Да мне и так страшнее некуда!

– Да. Так что ты выбираешь?

Обреченно вздохнув, отвечаю:

– Жизнь.

– Вот и чудесно, – как ни в чем не бывало, воркует Денис. – Ты с виду такой малахольный, что я, грешным делом, чуть было не подумал, будто решишься на подвиг и предпочтешь смерть. Но ты оказался не таким уж чокнутым. Быстро врубился, что к чему.

– Да, конечно, – отзываюсь я, с трудом сдерживая закипающие слезы.

Я не знаю, что может произойти дальше. То есть предполагаю, конечно, но очень смутно. Того опыта, который я приобрел, трахаясь с лейтенантом, было явно недостаточно для выводов.

– Ну, а теперь спускайся, – требует Денис. Он ложится на спину и раздвигает ноги, я, накрывшись одеялом с головой, чтобы не видел никто со стороны, лезу вниз и, плача от бессильной грусти, принимаю в свой широко раскрытый рот довольно солидных размеров рязанский член. Начинаю сосать старательно, на совесть, как это делаю для лейтенанта. Продолжается это недолго, поскольку возбуждение у Дениса было слишком сильным.

Несколько минут спустя уже почти давлюсь густыми порциями спермы из обильных мужских запасов рязанского парня. От испуга и унижения не ощущаю ни вкуса, ни запаха. Единственное, о чем думаю теперь, чтобы поскорее всё это закончилось.

– Ну, как? – Деловито интересуется Денис.

– Голова кружится и тошнит, – едва слышно хриплю в ответ.

– Ничего, привыкнешь, – отвечает рязанец. – Только смотри, предупреждаю. В следующий раз чтобы без пререканий. Только мигну – к ноге! Иначе будешь глотать по литру за сеанс. А когда этого добра много принимаешь, портятся зубки и пучит животик... Усёк?