Беременна от брата жениха

Кровь бурлила во всем теле, вызывая неимоверную трясучку, и, не думая, я набросился на Андрея. У меня просто не было времени думать, и мой кулак приходится ему прямо в почки.

- Меня никто ни о чем не просил! Если Вика… если… - я не смог сказать этих слов, - то я тебя убью. Ты слышишь?! Убью, как хотел это сделать много лет назад во имя той ненормальной Аси!

Эмоции застилали мои глаза, когда я наносил удары один за другим, но в какой-то момент я просто не заметил нож, блеснувший в руках Андрея. Я нехило приложил его к стене, подумав, что с ним покончено – он был в крови, мои руки были в крови, стены и пол тоже были в бордовой жидкости, и меня нещадно воротило от вида Андрея. Я разбил кулаки об его зубы, нос, глаза и обо все, что только было можно разбить.

Тысяча чертей! Кажется, с глазами у него полная беда…

Возле Вики уже были медики. Еще до нашей борьбы они взялись за свое дело, я старался не вмешиваться, только добивал Андрея до полуживого состояния. Такая смерть – слишком легкая для него. Четко до полуживого состояния, не более.

После попытки удушья время шло на минуты. Если это была лишь попытка… Вскоре я заметил, как они перерезали веревку, которой Вика была привязана к батарее. Тысяча чертей!..

Несколько оперов уже спускалось сюда, больше места не было. Я планировал сказать им, чтобы забрали полуживое тело ублюдка и убирались отсюда, да и сам хотел выйти. Несмотря на бешеное состояние, я пытался думать рационально – нужно было выйти, чтобы больше медиков смогло спуститься сюда к телу Вики и вынести ее отсюда к машине. Нужно ведь в больницу, но если счет на минуты, то…

Я чувствовал, как горю в огне собственного отчаяния и безысходности, а перед глазами проносилось крохотное детское лицо Ули…

Я смотрел, как они делают массаж сердца, и ничем не мог помочь. Абсолютно ничем. И это убивало, заставляло гореть в огне собственной никчемности.

Вика не дышала. Медики не останавливались, а из другой бригады спросили, сколько прошло времени после удушья. Сверху кричала Лера, ее не пускали вниз. Ее истошный крик отчаяния и боли действовал мне на нервы, только усугубляя ситуацию.

- Немного. Мы ворвались сразу, как услышали ее последний крик. Не останавливайтесь, проводите реанимацию! – глухой приказ, и добавляю тише, - я заплачу сколько угодно. Не останавливайтесь. Она сейчас задышит, задышит… Пожалуйста, моя девочка, - шептал, словно в бреду.

Я собирался повернуться, чтобы допросить этого ублюдка, сколько прошло минут, но не успел.

А через несколько секунд, совершенно позабыв о том, что я не добил Андрея, я получил удар в спину. Ножом. Не сразу понимаю, откуда слышится болезненный хрип-стон-выдох: то ли от Андрея, то ли от бледной Вики, которая не подавала признаков жизни, то ли от меня, ничком падающего на бетонный пол…

«Твою мать!.. Вот и пригодилась Лера со своей бригадой скорой…», - успело пронестись прежде.

Глава 28

Я собирался повернуться, чтобы допросить этого ублюдка, сколько прошло минут, но не успел.

А через несколько секунд, совершенно позабыв о том, что я не добил Андрея, я получил удар в спину. Ножом. Не сразу понимаю, откуда слышится болезненный хрип-стон-выдох: то ли от Андрея, то ли от бледной Вики, которая не подавала признаков жизни, то ли от меня, ничком падающего на бетонный пол…

«Твою мать!.. Вот и пригодилась Лера со своей бригадой скорой…», - успело пронестись прежде.

* * *

Больничная палата стала для меня завершением того ужаса, что творился в том самом пыльном и темном подвале. Но неважно, насколько холодный был подвал, важно то, что я в нем узнала.

Я осторожно изменила положение, однако, легче все равно не стало…

И кто бы только догадался, что это был не подвал и никакая не камера, а самая настоящая комната, расположенная на уровне первого этажа? И зайти в эту комнату, что напоминала именно безжизненный подвал, представлялось возможным лишь через ванную некогда нашей с Андреем спальни.

Я не догадалась. Все те годы, что комната существовала в нашем доме, я не догадывалась о ее существовании.

Но эта комната не была похожа на все остальные. От нее веяло сыростью, затхлостью, в ней было холодно и грязно. Альберт Чернов сказал, что если постучать по этой стене снаружи, с улицы, то можно без труда догадаться, что соорудил эту пристройку далеко не профессионал. Как предположил Альберт, Андрей сооружал помещение сам, без чьей-либо помощи.

Все, на что был способен Андрей – это жутко неровные и, к тому же, хлипкие стены, а также отсутствие теплоизоляции и систем теплоснабжения, а самое главное и ужасное – это перегруженные проводки, из-за чего в любой момент могло произойти замыкание.

А кто-то в одиночку горазд строить целые дома. Велика разница.

- Тимур сейчас руководит демонтажем пристройки и ремонтом в вашей ванной, - проинформировал Альберт Чернов.

- Спасибо, Альберт Артурович. Но мне все равно, я же сказала, что отказываюсь от этого дома, - заявила я, смотря в идеально ровный потолок.

- Какие у тебя дальнейшие планы, Вика? – понизив тон, спросил Альберт.