Берегите бороду (СИ)

– Я хоронила котенка, папа.

– Что? Я не слышу – что ты там бормочешь?!

– Я хоронила котенка, папа.

– Хоронила КОГО?

– Котенка.

Налитые кровью глаза и запах застоялого перегара. Я хоронила котенка, папа, я себя хоронила, уже в который раз. Я поднялась на ноги, хлюпая соплями и юшкой из носу, а у него оказалась свернута шея. Мальчишки окружили меня и стали кричать, пританцовывая и кривляясь: "Тощая Иефа раздавила котенка! Иефа-живодерня! Гроза кошек! Ублюдок! Полукровка! Иефа убила котенка! Тощая Иефа раздавила котенка! Остроухая! Полукровка!" Они скакали и кривлялись, и кричали, и швыряли в меня всякой дрянью, а я держала его в ладонях и не верила. Я хоронила котенка, папа. Когда я засыпала его землей, мне все время казалось, что он сейчас очнется, запищит и выкарабкается из ямы. Но он не вылез. Это очень страшно, потому что теперь я все время слышу его. Он сидит там, под землей, и мяучит так жалобно, мяучит, мяучит, МЯУЧИТ…

Иефа вскрикнула и проснулась. Встала, закрыла ставни. Где-то мяукала кошка, где-то очень близко, не понять, где. Иефа закуталась в одеяло и села на кровати, пытаясь унять дрожь. Из соседней комнаты доносился размеренный стук, гудение стало громче, настырней. Иефа ощутила безумное желание заорать на весь трактир и разбить что-нибудь вдребезги. Стиснув зубы, она легла, свернулась калачиком и сама не заметила, как уснула.

* * *

Утро выдалось на редкость пакостное. Иефа с отвращением посмотрела на себя в зеркало и выругалась. Немилосердно раскалывалась голова, во рту пересохло, как с похмелья. Девушка кликнула служанку, потребовала воды, чтобы умыться, и принялась приводить себя в порядок. Через полчаса, заметно посвежевшая, но все еще мрачная, она постучала в дверь соседнего номера. После непродолжительного молчания послышалась тихая возня, дверь открылась, и перед Иефой предстал Зулин, не менее сонный и растрепанный, чем была она сама полчаса назад. Иефа неприязненно посмотрела на планара и хмыкнула: фиолетовый балахон мага был изорван на тонкие ленточки, левую щеку пересекали три глубокие царапины, из комнаты нестерпимо воняло паленой шерстью и кошачьей мочой. В руках Зулин держал маленького облезлого сопливого черного котенка.

– Доброе утро, Иефочка! – невнятно, но довольно радостно пробормотал планар. – А который же это час? Поздно уже?

– Начало восьмого. Скажи, пожалуйста, Зулин, чем ты занимался всю ночь? Я отвратительно себя чувствую, у меня голова раскалывается. Могу я узнать, чего ради?

– Ну… – Зулин заметно смутился и покосился на котенка. – Видишь ли, Иефа, у любого порядочного мага есть фамильяр. Я вот решил тоже обзавестись. Потом-то не до того будет…

– Есть КТО?

– Фамильяр. Ну, как тебе объяснить… – Зулин снова посмотрел на котенка. – Ну, вроде магического помощника. Обычно это животное. Я решил, что мне подойдет классический вариант…

– Значит, фамильяр.

– Ну да, а как же без этого. Что ж это я за маг такой – без фамильяра-то? Ты прости, ритуал получился громковат, но тут уж я ничего не мог сделать…

– Ну, и где он, твой фамильяр? – Иефа заглянула Зулину за плечо, сморщилась и чихнула. – Я вижу только чудовищный и чрезвычайно вонючий бардак.

– Так вот же! – Зулин с гордым видом предъявил котенка. – Знакомься: его зовут Зверь. Зверь, это Иефа, она бард. Он сказал, что для семи часов утра ты выглядишь очень даже неплохо.

– Сказал? – Иефа подозрительно уставилась на котенка. – Вот он? И каким же образом?

– У нас связь. Телепатическая… – Зулин смачно зевнул, чуть не вывихнув челюсть.

– Мда… Ну, что ж… Фамильяром больше, фамильяром меньше… Тощий он у тебя какой-то… И насморк у него…

Котенок пристально посмотрел на Иефу. "Сама дура", – читалось в его взгляде. Зулин смутился, прижал котенка к груди.

– Ну, ладно. В девять за завтраком встретимся, хорошо? Мне еще нужно прибраться, сама понимаешь, ритуалы – дело пыльное… – он поспешно скрылся в комнате и захлопнул за собой дверь. Иефа подняла бровь, постояла пару минут с выражением крайнего сомнения на лице, хмыкнула и ушла в свою комнату. Трактир потихоньку просыпался.