Берегите бороду (СИ)

– Тоже любишь ночь? – Иефа вздрогнула и обернулась. Таша словно растворялась в ночном воздухе: посверкивали только белки глаз и зубы. Дроу подошла и встала рядом, глядя в темное небо. Иефа промолчала. Никто из них не стоил того, чтобы плакать от злости. В конце концов, сиделка не сказала ничего нового. И разве не ясно было с самого начала, что все эти шкатулки, обитые изнутри бархатом, цветы и письма, даже попытка спеть серенаду под ее окном, прерванная ушатом помоев из кухни – все это просто очередная игра… И не будет новой баллады о синеглазом рыцаре, потому что рыцарь оказался – липовый… Да и матушка не примет. Иефа криво усмехнулась и пробормотала:

– Надо же… Выходит, он мне еще и честь оказал.

– Послушай, а это правда, что ты еще никому не ответила взаимностью? – лениво подала голос Таша. – Неужели не нашлось достаточно богатого человека? Эльфы ведь на тебя не позарятся, им подавай чистокровных…

– Послушай, а это правда, что ты единственная дроу в Бристоле? И как тебе тут живется, без твоей паучьей богини? Не скучно? – Иефа пролетела кувырком через дворик и больно впечаталась в стену. В следующую секунду пальцы дроу железным ошейником обхватили ее горло. Таша подняла девушку на ноги и встряхнула, как пыльное платье.

– Послушай, девочка… Ты сейчас останешься жива только потому, что еще маленькая и глупая. Больше никогда – если, конечно, хочешь пожить подольше, – не говори о том, чего не знаешь! – Таша слегка ослабила хватку, но горло Иефы не отпустила.

– Послушай и ты меня, – пропыхтела Иефа, глотнув воздуха. – Над происхождением потешаются только дураки и плебеи, а в драку первыми лезут слабые. Больше никогда – если, конечно, у тебя есть хоть какие-то мозги, – не оскорбляй барда! Неужели ты думаешь, что у него не найдется, что тебе ответить?

– Иефа! Иефа, где ты там?! – На пороге флигеля появился слегка всклокоченный Зулин. – Мы уходим, и черт бы побрал тебя и всех рыцарей Бристоля! Что тут у вас происходит?

– Ничего… – Иефа отцепила пальцы дроу от своего горла и отряхнула платье. – Я упала, а госпожа Таша любезно помогла мне подняться.

– Всегда рада помочь, – прошипела сиделка.

– Очень надеюсь, что ваша помощь нам не понадобится, – Зулин натянул капюшон и сердито прошагал к воротам. – При всем моем уважении к вам, – он картинно поклонился – я не собираюсь в ближайшее время получать ни колотые раны, ни резаные, ни какие-либо еще. Лазареты меня не прельщают. Прощайте.

– Ну, может, не вы, может быть, ваши спутники… Или спутницы… – тихо сказала Таша, закрывая за посетителями ворота храма.

* * *

Стив стоял у ворот, вглядывался в наступающую ночь и пытался понять, что же ему так не нравится в этой ночи. Смерч меланхолично жевал пучок чахлой травы, задумавшись о чем-то своем. Монотонно пели цикады. Было слышно, как где-то в конце улочки из окон льют воду прямо на мостовую. Ленивая ночная истома наполняла Бристоль, и все-таки что-то мешало Стиву расслабиться, какая-то досадная мелочь, – так раздражает заноза, засевшая в пальце, или шепот, когда нельзя разобрать слов, и поневоле прислушиваешься, пытаясь различить смысл сказанного. Примерно так Стив чувствовал в пещерах рождение трещин, но здесь был город, в котором все вывернуто наизнанку, и поди разберись… Пару раз дварфу казалось, что кто-то пристально смотрит на него из переулка, и он изо всех сил вглядывался в темноту, но даже его привычные к постоянному мраку глаза не смогли ничего различить в густой тени домов. Потом ощущение прицельного взгляда исчезло, но тревога не проходила. Стив разозлился. Он в сотый раз спросил себя, какого Мораддина ввязался в эту идиотскую историю, и в сотый раз не нашел ответа. Все население Бристоля, по мнению дварфа, дружно играло в бирюльки, походя любя, убивая и рождая на свет себе подобных, и каким-то непостижимым образом и его, нормального рассудительного дварфа, затянуло в этот хоровод. Самое противное, что в этом хороводе приходилось быть абсолютно серьезным, иначе – Стив это чувствовал всем своим горным естеством – можно не дожить до рассвета.

Появление Иефы и Зулина не прибавило дварфу радости: оба были взвинчены до предела, а Иефа вдобавок имела слегка потрепанный вид, но зыркала так, что Стив не рискнул поинтересоваться, что произошло.

– Я надеюсь, теперь, когда окончательно стемнело и проводник наверняка давным-давно в городе, мы можем вернуться в трактир? – крайне раздраженно поинтересовался Зулин.

– У меня уже не впервые возникает такое чувство, – доверительно сообщила Иефа Смерчу, – что мы не окончательно определились с выбором командира. Не знаю, как вы, ребята, а я возвращаюсь в "Пятирогую луну". Здесь нам делать больше нечего. По крайней мере, сегодня.

– Мда… – сказал Стив, отметив про себя, что в темноте злая Иефа смахивает на кошку. – Ну что – пошли, что ли?

Он взял под узцы придремавшего пони и потопал вперед, не оглядываясь и не дожидаясь своих спутников. Впрочем, это и не понадобилось.

– Скажи, Стив, – Иефа поравнялась с дварфом и приноровилась к его шагу. – А о чем ты с кузнецом говорил?