Берегись вурдалака

Но тут высокая резная дверь приоткрылась, и в гостиную, поскальзывая широкими лапами по цветному паркету, ввалился огромный черный лабрадор. Обнюхав безупречно чистые туфли Григория Алексеича и шерстяные чулки Ольги, пес радостно замахал пушистым хвостом и уткнулся мордой в колени Ольги Ивановны.

Увы — появление четвероногого друга не только не утешило, но еще более закручинило вдову:

— Иван Владимирович так любил Фредика, и когда… когда его не стало… — На глазах Ольги Ивановны вновь выступили слезы. — Он так тосковал, бедняжка, что чуть сам не помер.

— Только в последние дни опять повеселел, — поспешно добавила дочка. — Вот ведь как получается — пока папа был жив, так все вокруг вились, а пришла беда, только два верных друга и остались: вы да наш малыш.

Словно услышав, что о нем говорят, «малыш» преданными глазами посмотрел на Ольгу.

— Спасибо вам, Григорий Алексеич, за все, что вы для нас делаете, — сдерживая слезы, сердечно проговорила Ольга Ивановна. — Если бы не вы… да не Фредик…

— Ну-ну-ну, Ольга Ивановна, держите себя в руках, — подбодрил ее господин Семенов. — Помните, вы должны жить и бороться за свои права. Если не ради себя, то хотя бы ради дочки.

— Да, Григорий Алексеич, вы правы, нельзя так распускаться. — Ольга Ивановна решительно выпрямилась. — Ванечка бы мне этого не позволил.

— Вот это совсем другой разговор! — обрадовался Семенов. И как бы вне всякой связи с вышесказанным переспросил: — Так вы говорите, Фредик чуть не умер с тоски? — Наклонившись к собаке, он соторожно тронул ее за огромное благородное ухо. — Не горюй, малыш, ты еще пригодишься…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ПОКА НЕ ПОЗДНО

Сняв с пакета внешний слой жесткой бумаги, детектив к некоторому удивлению обнаружил под ним другой пакет, а поверх него — записку:

«Уважаемый Василий Николаевич! Это послание придет к Вам не совсем прямым путем — через Санкт-Петербург, куда его отвезет на поезде надежный человек. Такова была просьба моего брата Григория Александровича Иваненко, трагически погибшего через два дня после возвращения из поездки в Р***. Оксана Иваненко.

Если Вам необходимы подробности, то Вы можете связаться со мной по известному Вам электронному адресу или по телефону…» Далее следовал номер.

Дрожащими пальцами Василий вскрыл внутренний пакет. В нем оказался целый ворох бумаг и фотографий. А сверху — вырванный из тетрадки в клеточку двойной листок с рукописным текстом.

(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Забытые письма»)

Анна Сергеевна нажала кнопочку звонка. Дверь открыла женщина с заплаканным лицом. Увидев учительницу сына и с ней незнакомого молодого человека, она молча пропустила их в квартиру. Всю дорогу Анна Сергеевна твердила слова сочувствия и поддержки, которые от своего имени, а также от имени учительского коллектива и одноклассников собиралась сказать Мишиной маме Галине Павловне, но теперь почувствовала, что любые слова, даже идущие из глубины души, будут звучать фальшиво и неискренне. Потому Анна Сергеевна просто молча обняла Галину Павловну.

— Как хорошо, что вы пришли, — сказала Галина Павловна, проводя нежданных гостей в небольшую комнатку, где едва помещался диванчик, самый минимум другой необходимой мебели, а у окна — письменный стол с компьютером. — Это Мишина комната. Только бы он вернулся… — И, пересилив себя, добавила почти по-деловому: — Доктора говорят, что положение очень тяжелое, но все-таки есть надежда…

Почувствовав, что Галина Павловна вот-вот вновь заплачет, молодой человек поспешно спросил:

— А что говорит милиция?

— Это Василий Юрьевич Щепочкин, — представила его Анна Сергеевна. — Он ведет расследование, так сказать, в частном порядке.

Галина Павловна посмотрела на Василия одновременно и с надеждой, и с недоверием:

— Спасибо вам, конечно. Но мы люди небогатые, заплатить нечем…

— Нет-нет, Галина Павловна, у меня в этом деле собственный интерес. Или, вернее, общий интерес с Анной Сергеевной. Это долго объяснять, но вы поверьте, пожалуйста, что мы искренне хотим вам помочь.

— Я понимаю, — тихо вздохнула Галина Павловна.

— Я тоже понимаю, как вам тяжело, но прошу вас — вспомните, что Миша делал, куда ходил, о чем говорил за последние…

— Полторы недели, — подсказала Анна Сергеевна.