Берег загадок

— Дети, почему же вы стоите и не выполняете приказание начальника? Разве Меред Аннаевич не говорил, что надо найти соску. А ну-ка, одна нога здесь — другая там, и постарайтесь поскорее принести соску. Кто принесет — тот и покормит первым малыша.

Дети побежали к своим палаткам с таким желанием, словно у каждого в тумбочке лежало по соске. Но увы, в пионерлагере не было ни одного ребенка, который бы пользовался соской и, естественно, соски ни у кого не нашлось, Раздосадованный Абдулла, с помощью Чарышки и Борьки, совал под нос олененку блюдце с молоком, но малыш, ткнувшись мордочкой, отскакивал, словно обжигался о раскаленное железо. Аннагозель наконец-то пробравшись в палатку, предложила поить олененка из ложечки, но и этот способ кормления не дал желаемого результата: всяческие попытки разжать ему пасть, олененок воспринимал как насилие, пятился и хрипел. В конце концов с испугу обмочил лежавший на полу у кровати ковер, и Абдулла не на шутку разозлился:

— А, дрянь ушастая! — вскрикнул он. — Ладно, уходите все. Посидит ночь голодным — сам научится пить из блюдца.

И тут вошел в палатку, с кожаной перчаткой Бяшим.

— Дядя Абдулла, — сказал он с надеждой, что будет услышан, и его поймут. — Дядя Абдулла, давайте отрежем один палец от перчатки и наденем на бутылочку.

— Хай, молодец! — обрадовался завхоз. — Ну-ка давай сюда!

Абдулла вынул из тумбочки охотничий нож, мгновенно отрезал большой палец от перчатки и натянул его на горлышко бутылочки. Тотчас кончиком ножа просверлил в кожаном пальце дырочку и, взяв на руки олененка, сунул «соску» ему в рот. Малыш неожиданно зачмокал, словно ребенок, и все, кто был в палатке, закричали «ура».

— Тише, тише, а то еще сглазите, — предупредил Абдулла. — Этот идиотик капризнее любого ребенка. С ним надо очень осторожно. Вах, да вы посмотрите, он чуть не проглотил соску — надо ее привязать.

Сразу же нашлась шпулька ниток. Соску привязали к горлышку бутылочки, обмотали как следует нитками, и опять начали кормить сосунка. Малыш высосал всю бутылочку, фыркнул и отвернулся. Завхоз поставил его на ноги и сказал: — Ну вот и все: теперь кыш от меня все — буду отдыхать. Я очень устал на охоте.. Давай, давай, топайте...

Дети неохотно покинули его палатку.

Летняя ночь надвигалась медленно — и долго не спал пионерлагерь, обсуждая происшедшее. В третьей палатке, где жил со своими друзьями командир «синих» Чарышка, шли толки о том, чтобы соорудить небольшую вольеру для Бэмби, — так они уже успели назвать олененка. Совет «синих» твердо постановил — ни в коем случае не оставлять Бэмби в палатке у Абдуллы, ибо завхоз не имеет никакого права лично владеть олененком. Абдулла только присутствовал при отважном поступке, когда Чары, накинувшись, как тигр за Бэмби, схватил его за заднюю ногу и приволок к лодке. Абдулла, если хотите знать, — утверждал Чарышка, — даже чуть не совершил преступление: еще бы немного, и он всадил бы заряд дроби в меня. Пусть об этом история умалчивает — Абдуллу никто не упрекнет за шальной выстрел. Но что касается его нахальства завладеть олененком, тут уж — извините. Бэмби будет гордостью всего интерната...

— А в другой палатке, в девичьей, напротив, через дорогу шел спор, к какой породе оленей принадлежит пойманный малыш. Большинство девочек склонялось к тому, что это самый обыкновенный джейранчик. Только Аннагозель, да ее подружка Ширин утверждали, будто бы это детеныш кабарги. Аннагозель ничего не знала об оленях, но ей нравилось слово «кабарга», вот она и произносила его, смачно выговаривая каждый слог:

— Ка-бар-га, девочки! Честное слово, ка-бар-га... Уж вы поверьте мне — я много о разных животных читала, и картинки с оленями видела.

А в девятой палате, в которой жили Генка и Бяшим, не было никакого спора. Тут мальчики сразу же решили: если олененка не отпустить на волю, то рано или поздно, но все равно он окажется в котле. Если даже «синие» не дадут его прирезать, то Абдулла — или продаст олененка, или отвезет своему брату-шишке. Бяшим допустил мысль, что Абдулла может продать олененка в зоопарк. Но Генка на это лишь презрительно усмехнулся:

— А ты что думаешь — в зоопарке, в неволе, ему будет легче? Я лично считаю, что неволя в десять раз хуже смерти. Многие звери погибают в неволе, потому что им не мил белый свет за решеткой...

— Ты прав, конечно, — согласился Бяшим. — И я вижу только один выход — надо незаметно вывести сосунка из палатки завхоза и переправить его на другой берег Амударьи. Тут, конечно, надо звать на помощь Доврана. У него же — моторный катер.

— Ты думаешь, он умеет управлять катером? — усомнился Генка.

— Не знаю... Но ведь Довран все время со своим отцом катается по реке — может быть и научился водить катер.

Генка лег на кровать, положил под затылок ладони и задумался. Конечно, Бяшим прав, надо звать на помощь Доврана. С ним действовать легче. Можно разыскать в камышах лодку того же Абдуллы и переправить малыша на ту сторону, если Довран не умеет управлять катером. Генка размышлял, а Бяшим нетерпеливо смотрел на него, сидя на соседней кровати, и вот — предложил: