Берег утопии

ИОАННА. Я подарила Готфриду жизненно необходимый предмет.

МАЛЬВИДА. Фланелевый? Сама я свято верю во фланель.

ИОАННА. Любимый мой, разреши Мальви-де посмотреть. Только не кричи, когда он его вытащит.

Между тем КОШУТ и ЛЕДРЮ-РОЛЛЕН вошли порознь, каждый со своим адъютантом. Иоанна помогает Кинкелю расстегнуть пальто. Мальвида слегка взвизгивает.

МАЛЬВИДА. О! Можно подержать?

МАДЗИНИ, входя, тепло приветствует Ко-шута. Одновременно входит Джонс, сопровождающий МАРКСА, И ВИДИТ Ледрю-Роллена.

МАДЗИНИ. Кошут! Carissimo!1 Д ж о н с. I say! Ледрю-Роллен! И верховный правитель Кошут! I say! МАДЗИНИ (замечаяЛедрю-Роллена). Ministre!

Bravissimo!2 (Представляя.) Вы знакомы с Кошутом… Джонс (одновременно обращаясь к Кошуту).

Вы знакомы с Ледрю-Ролленом?

Кошут и Ледрю-Роллен узнают друг друга с удивлением и восторгом.

ЛЕДРЮ-РОЛЛЕН. Позвольте обнять вас! Франция приветствует героя великой Венгрии!

Ко ШУТ. Ваше благородство, вашу отвагу, вашу жертву будут помнить повсюду, где горит факел свободы!

КИНКЕЛЬ (Иоанне и Малъвиде). Не смотрите. Там этот мерзавец Маркс. 1 Дорогой! (ит.) 2 Министр! Брависсимо! (фр.)

1

МАРКС (Джонсу). Так вы по-прежнему знаетесь с этим поганым мешком с гнойными потрохами, с этим Ледрю-Ролленом?

Джонс. О! Isay!

МАРКС. Кошут и не заметил, как история стерла его со своих подметок. Что до Мадзини, то от прыща на моей заднице больше пользы, чем от итальянского националиста.

КИНКЕЛЬ (Иоанне и Малъвиде). Каков мошенник!

Все оскорбления произносятся таким образом, чтобы они не были слышны оскорбляемым. Маркс встречается глазами с Кинкелем.

МАРКС. Кинкель!.. Слащавый болван.

Входит РУГЕ.

А, вот и еще один наглый пустозвон.

РУГЕ (приветствуя Ледрю-Роллена и Кошу-та). Я вижу, что и мой соотечественник тоже здесь, это жулик Маркс. А, и Гот-фрид Кинкель - ну этот-то просто длинная струя мочи, больше ничего. Итак, когда же революция?

ЛЕДРЮ-РОЛЛЕН. Да если бы у меня была жалкая сотня тысяч франков, я мог бы завтра же дать сигнал к началу революции в Париже. Самое позднее - во вторник. МАДЗИНИ. Освобождение Парижа, да и всего человечества, если на то пошло, придет из Милана!

Входят ВОРЦЕЛЬ и БЛАН.

ВОРЦЕЛЬ (с астматическим кашлем). Польша приветствует Венгрию, Италию и Францию.

Б л АН. Социалистическая Франция приветствует Венгрию, Италию и буржуазную республику в изгнании… И Германию, Германию и еще раз Германию. По одиночке мы ничто, все вместе мы дерьмо.

Руге и Кинкель демонстративно игнорируют друг друга. Руге "не замечает" Маркса.

МАРКС (Джонсу). Будьте поосторожнее с этой марионеткой Луи Бланом. Уклонист по самую свою вонючую задницу.

ВОРЦЕЛЬ (пожимаяруки). Герцен! Польша прощает Россию!

Д ж о н с. I say! Это же Герцен!

МАРКС. РОССИЯ К делу не относится. Я предлагаю исключить Герцена из Комитета.

Д ж о н с. О, I say. Так нельзя. МАРКС. Я подаю в отставку! (Уходит.) Эмигранты открыто освистывают его уход.

РУГЕ. Детоубийца!

КИНКЕЛЬ. Паразит! Приживал!

ЛЕДРЮ-РОЛЛЕН. Онанист!

МАДЗИНИ. ЭКОНОМИСТ! (Не обращаясь ни к кому в отдельности) Arrivederci!1 Сегодня Милан - завтра весь мир. (Уходит.) Б л АН. Прожектер.

В о Р ц Е л ь (Джонсу). Может быть, начнем? В пять часов я даю урок математики в Мазвел-Хилл.

Джонс. Господа! Тише, тише! Заседание международного братства демократов в изгнании объявляю открытым.

Тем временем драматическая сцена с участием Кинкелей и Мальвиды достигает апогея. Никто не обращает на них внимания. Иоанна размахивает пистолетом в направлении Кинкеля и Мальвиды.

ИОАННА. Аспид! Застегни свои пуговицы! Я была слепа, слепа! 1 До свидания! (ит.) КИНКЕЛЬ. Нет, нет! Не стреляй! Подумай о Германии!

Иоанна стреляет из пистолета. Звук выстрела, похожий на звук хлопнувшей двери, резко будит Герцена. С этого момента "интерьер у Герценов" включает в себя (постоянно, или временно, или по мере надобности) столы, стулья, кресла, стол, диван и так далее, так же как и обозначенные двери и замкнутые помещения. Мальвида только что вошла в комнату, где спал Герцен.

Прочие персонажи его сна остаются невдалеке. Они светски болтают, держа бокалы с вином, курят, накладывают себе закуски, которые время от времени приносит ГОРНИЧНАЯ. Слышится раскат добродушного смеха эмигрантов в ответ на чьи-то слова.

ГЕРЦЕН (просыпается). О!.. У вас все в порядке?

МАЛЬВИДА. Простите ради бога, сквозняком захлопнуло дверь… Я стучала.

ГЕРЦЕН (поднимаясь). Нет, нет, простите меня! Я вдруг устал… а после этого будто сразу…

МАЛЬВИДА. Вам что-то снилось?

ГЕРЦЕН. ГОСПОДИ, надеюсь, что да.

МАЛЬВИДА. Я получила ваше письмо.

ГЕРЦЕН. Да, конечно. Мое письмо.

МАЛЬВИДА. ВЫ ищете учительницу для ваших детей.

ГЕРЦЕН. Только для Таты. У Саши свои учителя, а Ольга еще слишком мала. После смерти моей жены девочки жили у друзей в Париже. Пришло время нам быть всем вместе. Тате будут нужны математика, история, география и… Вы ведь говорите по-английски?

МАЛЬВИДА. Я могла бы преподавать начинающим. На каком языке мне вести остальные уроки? По-французски или по-немецки?

ГЕРЦЕН. Без сомнения! Мы говорим по-русски en famille1.