Берег удачи

Одиночество в джунглях вдвоем с мужем ей вовсе не улыбалось. Я никогда сам ее не видел — слышал все это от бедняги Андерхея. На него эта история ужасно подействовала. Он поступил очень порядочно; послал ее домой и согласился дать развод. Как раз вскоре после этого я и встретил его. Он был издерган до предела и находился в том состоянии, когда человеку необходимо с кем-нибудь поделиться. В некотором отношении он был странноват, со старомодными взглядами — не признавал развода, как вообще католики. Он сказал мне: «Есть другие способы предоставить женщине свободу». — «Послушайте, дружище, — ответил я, — не делайте глупостей. Ни одна женщина в мире не стоит того, чтобы пускать себе из-за нее пулю в лоб». Он сказал, что вовсе не об этом речь. «Я одинок, — продолжал он. — У меня нет родственников, которые стали бы печалиться обо мне. Известие о моей смерти даст Розалин право считаться вдовой, а это именно то, что ей нужно». — «А как же вы?» — спросил я. «Ну, — сказал он, — быть может, какой-нибудь мистер Инок Арден появится где-то в тысяче миль отсюда и начнет новую жизнь». — «Это может в один прекрасный день поставить ее в ложное положение», — предостерег я. «О нет, — ответил он. — Я бы не нарушил правил игры. Роберт Андерхей умер бы безусловно и окончательно».

Я забыл обо всем этом, но шесть месяцев спустя услышал, что Андерхей умер от лихорадки где-то в джунглях. Туземцы, сопровождавшие его, были преданы ему. Они вернулись с подробным рассказом об обстоятельствах его смерти и с короткой запиской, где почерком Андерхея было нацарапано несколько слов. Он писал, что туземцы сделали для него все возможное, но он все же, видимо, умирает. Хорошо отзывался о старшем проводнике. Этот человек был предан ему, как, впрочем, и все остальные. Они, конечно, подтвердили бы под присягой все, что он велел бы им подтвердить. Вот так обстояло дело… Может быть, Андерхей похоронен в глуши Экваториальной Африки, а может быть, и нет… И если нет, миссис Гордон Клоуд в один прекрасный день может оказаться в довольно трудном положении. И мне ее не жаль. Я никогда не видел эту женщину, но я знаю, каковы они, эти маленькие охотницы за золотом. Она разбила жизнь бедняге Андерхею. Интересная история…

Майор Портер обернулся и обвел комнату вопросительным взглядом, надеясь услышать подтверждение. Двое из присутствующих смотрели на него с откровенной скукой, молодой Мелон отвел глаза, и лишь мосье Эркюль Пуаро следил за ним с вежливым вниманием. Зашуршала газета, и седовласый человек с удивительно бесстрастным лицом, сидевший в кресле у камина, спокойно поднялся и вышел из комнаты.

У майора Портера вытянулось лицо, а молодой Мелон тихонько свистнул.

— Ну и сели вы в лужу, — сказал он. — Знаете, кто это был?

— Господи помилуй, — взволнованно пробормотал майор Портер. — Конечно, знаю! Не близко, но мы знакомы… Это Джереми Клоуд. Верно? Брат Гордона Клоуда. До чего же нескладно получилось, честное слово! Если бы я имел хоть малейшее представление…

— Он адвокат, — сказал молодой Мелон. — Держу пари, он привлечет вас к ответственности за клевету, диффамацию или еще что-нибудь в этом роде. Дело в том, что молодой Мелон любил сеять тревогу и панику там, где это не запрещалось законом об охране государства.

Майор Портер взволнованно повторял:

— Очень нескладно. Очень неудачно!

— Это сегодня же вечером станет известно в Вормсли Хит, — сказал мистер Мелон. — Там живут все Клоуды. Они допоздна будут обсуждать на семейном совете, что им следует предпринять.

Но в это время раздался сигнал отбоя, и молодой Мелон перестал язвить и, осторожно поддерживая под руку своего друга Эркюля Пуаро, повел его к выходу.

— Ох уж эти наши клубы, — сказал Мелон. — Потрясающее собрание нудных сплетников. И Портер занимает среди них первое место.

Это было осенью 1944 года. А в конце весны 1946 года к Эркюлю Пуаро пришла посетительница.

Было прекрасное майское утро. Эркюль Пуаро сидел за письменным столом в своем уютном кабинете. Вошел слуга Джордж и почтительно доложил:

— Сэр, вас хочет видеть какая-то леди.

— Что представляет собой эта леди? — предусмотрительно спросил Пуаро.

Его всегда забавляло, с какой дотошностью Джордж описывал посетителей.

— Я бы сказал, сэр, что ей между сорока и пятьюдесятью. Неопрятна и несколько артистической внешности. Добротные уличные туфли. Твидовое пальто и юбка, но кружевная блузка. Какие-то сомнительные египетские бусы и голубой шифоновый шарф.

Пуаро поежился.

— Я как-то не испытываю желания видеть ее.

— Сказать ей, сэр, что вы нездоровы?

Пуаро посмотрел на него в раздумье.

— Я полагаю, вы уже сказали ей, что я занят важным делом и меня нельзя отрывать?

Джордж снова кашлянул.

— Она ответила, сэр, что специально приехала в Лондон и готова ждать сколько угодно.

Пуаро вздохнул.