Берег скелетов

Эсминец подошел ближе и спустил шлюпку. Ею командовал младший лейтенант.

— Вам перебросить почту, сэр? — спросил он с улыбкой, когда шлюпка приблизилась к нам почти вплотную.

— Давайте, давайте, — ответил я, живо представляя себе, как встретит эту почту моя истомившаяся от безделья и скуки команда.

— У вас все в порядке? — осведомился офицер. — Вот уж не ожидали встретить вас в этом районе!

— Похоже, что так, — улыбнулся я и показал на эсминцы, по-прежнему покачивающиеся на волнах в боевой готовности.

— Да, оказаться в вашем положении — дело незавидное, — согласился офицер, перебрасывая нам мешки с почтой. — Ну а теперь до свидания и желаю успеха.

— Благодарю. Скажите там, чтобы нас перестали стращать.

Офицер помахал рукой, и через несколько минут его шлюпка уже причаливала к миноносцу.

— Желаем успеха! — послышался тот же металлический голос.

Соединение направилось на юг, и вскоре корабли скрылись из виду.

Солнце начало тонуть в океане.

— Занять посты для ночной вахты, — приказал я Джону. — Всем вниз! Шестьдесят футов!

— Сегодня у нас не состоится пикник при луне! — рассмеялся Джон.

— Под водой люди будут чувствовать себя лучше, читая письма жен и возлюбленных. Лунный свет только растревожит воспоминания.

Джон быстро взглянул на меня — в моем голосе прозвучала горечь…

«Форель» нырнула в потемневшие воды.

Я спустился в свою каюту — крохотную каморку, отделенную от остальных всего лишь старенькой зеленой занавеской. В небольшой пачке адресованных мне писем и документов я не рассчитывал найти ни одного дружеского письма. «Ни единой любящей души!» — мрачно подумал я.

В первом же конверте с грифом «Ходжсон, Ходжсон и Ходжсон» Линкольн-Инн-филдс, Лондон я обнаружил письмо, в котором адвокаты деда в сухих, канцелярских фразах уведомляли: «Мы должны информировать вас, как единственного наследника умершего капитана Саймона Пэйса…» Оказывается, старина оставил мне около пятисот фунтов, а также коллекцию старых морских инструментов и карт. В свое время, сразу после смерти деда, я взял несколько карт, а на остальные даже не взглянул.

Однако далее, продираясь сквозь унылые дебри юридической терминологии, я невольно обратил внимание на нечто более интересное. Адвокаты писали:

«В прилагаемой копии завещания капитана Саймона Пэйса обратите внимание на пункт, по которому вы наследуете остров Двух кривых дюн, находящийся, по утверждению покойного, в точке с координатами 17 градусов 30 минут южной широты и 11 градусов 48 минут восточной долготы. Прилагается документ о передаче правового титула на этот остров, выданный бывшей немецкой администрацией Юго-Западной Африки и, видимо, сохраняющий юридическую силу.

В связи с ограничениями на продажу карт, вызванными военным временем, мы не смогли проверить, действительно ли остров находится в указанном месте. Адмиралтейство уведомило нас, что оно не может в военное время разглашать подобную информацию, но один из чиновников в конфиденциальном порядке сообщил, что Адмиралтейству не известно об острове с таким названием в этом районе Южной Атлантики. Правда, Адмиралтейство отказалось сообщить, какой конкретно район Южной Атлантики оно имеет в виду. На всякий случай мы все же прилагаем при сем копию документа о передаче правового титула на владение и полагаем, что позже, когда обстановка изменится, представится возможность провести тщательную проверку местонахождения и определения ценности острова, после чего мы будем ждать ваших указаний о том, как вы намерены с ним поступить».

«Ну и жучок же был мой покойный дедушка! — мысленно пошутил я. — Припрятал целый остров, о котором никто ничего не знает! Но ведь мне-то вовсе не трудно это проверить».