Берег мечты

Так думала Ливия, наблюдая из окна, как луна медленно проплывает по небосклону, так же думала и утром, и днём… А после встречи с Эсмералдой её мысли потекли в обратном направлении: «Нет, не стоит к нему ходить, не стоит унижаться». Что-то в поведении Эсмералды насторожило Ливию. Если бы она не знала, как Гуму всегда раздражала Эсмералда, то и в самом деле поверила бы в россказни этой вздорной девицы. Уж слишком уверенной она была сегодня, не такой, как всегда. Не кривлялась, не задиралась, а смотрела на Ливию даже с некоторым сочувствием. По сути, это был взгляд победительницы и вполне счастливой женщины.

Поняв это, Ливия совсем сникла. Поверить Эсмеральде она и теперь не могла — как можно поверить в такую дикость?! Но и не выяснять же, это у Гумы! Он посмеётся над ней в очередной раз и будет прав. Нет, лучше оставить его сейчас в покое и посмотреть, что будет дальше.

А тем временем Гума тоже решил положиться на волю обстоятельств, не зная, как теперь вести себя с Эсмеральдой. Ему было ясно только одно: к Ливии возврата нет, все мосты сожжены! А встреч с Эсмералдой он попросту избегал, сосредоточившись на работе и делах семейных, которые требовали от него деятельного участия.

Шику, к счастью, стал поправляться, но по-прежнему гнал из дома Риту, а та, наконец, рассказала Гуме и Руфину, какую тайну хранила все эти годы. Руфину попытался вразумить Шику, напомнив ему, что он первый изменил жене:

— Тётя Рита ведь думала, что вы расстались навсегда, поэтому и вышла замуж за моего отца. А потом вы снова её поманили, и теперь уже мой отец поступил с ней жестоко – отобрал Селму, увёз в другой город. Тётя Рита не виновата, вся вина лежит на вас, дядя Шику.

— Ерунда, ни в чём я не виноват, — возразил Шику. – Подумаешь, увлёкся! В молодости мы все бегаем за юбками. Будь у Риты мозги, она бы это поняла и не прижила ребёнка на стороне!

Говорить с ним было бесполезно. Гума тоже пытался объяснить дяде, насколько тот не прав, и ничего не добился. Руфину же извлёк из этого урок: понял, что ничем не отличается от упрямства Шику, и помирился с сестрой, которая всё ещё болела и нуждалась в его помощи. А Селминья, растроганная его чёткостью и великодушием, сказала, что со временем, вероятно, тоже сможет простить Риту.

Узнав об этом, Рита заплакала, но теперь уже не от горя, а от счастья.

— Если Селминья готова простить меня, то и Луиза когда-нибудь сможет всё понять и простить! – заявила она оптимистически. – А Шику… Что же, пусть упорствует. Он уже почти выздоровел, и я могу спокойно уйти.

— Нет, я не позволю тебе уйти, — сказал Гума. — Разве мой голос ничего не значит в нашей семье? Как-никак я родной племянник твоего мужа!

— Да-да, ты племянник… — рассеянно промолвила Рита, вспомнив, как Фредерику перед смертью открыл ей тайну, сказав, что Гума не его сын, а сын Еманжи, пославшей им с женой младенца в корзинке. Тень набежала на лицо Риты, и Гума, заметив это, спросил встревожено:

— Тётя, что с тобой? Ты боишься, что если я стану спорить с дядей, он выгонит отсюда и меня?

Секундой раньше Рита как раз подумала о том, что настало время исполнить волю Фредерику и открыть Гуме ещё одну семейную тайну, которую она скрывала на протяжении многих лет. Рита была уверена, что Гума, взрослый мужчина, поймёт её правильно и для него это не станет трагедией. Но вот он заговорил о возможной реакции Шику, и Рита мысленно согласилась с ним. От Шику можно ожидать всякого, поэтому не стоит сейчас осложнять жизнь Гуме. Пусть тайна пока останется тайной, а вот кольцо, которое лежало в той корзинке, пожалуй, можно отдать Гуме и сейчас.

Рита достала из шкафа маленькую коробочку и протянула её Гуме.

— Возьми, это кольцо твой отец велел мне сберечь для тебя, — сказала она. – Я обещала, что отдам его тебе, когда ты вырастешь. А потом и забыла про него… Но теперь я не буду здесь жить, так что ты сам храни его.

— Оно… женское?… – спросил Гума, бережно держа в руке кольцо и разглядывая его с волнением и душевным трепетом. — Это кольцо моей матери? Боже мой! Я не могу поверить!…

— Да, пожалуй, это кольцо твоей матери, — подтвердила Рита. – Храни его.

— Конечно, тётя, я буду беречь его как зеницу ока! – взволнованно ответил Гума. – У меня же больше ничего не осталось от родителей. Это кольцо для меня бесценная реликвия.

Он ещё долго расспрашивал Риту об отце и матери, а потом твёрдо заявил, что никуда её не отпустит из дома. Но Рита уже всё обдумала и сказала ему, что попросит дядюшку Бабау сдать ей ту комнату, в которой прежде жила Ливия.

— Поверь, так будет лучше, — убеждала она Гуму. — Я надеюсь, что без меня и Луиза, и Шику одумаются гораздо быстрее, чем со мной. Я не буду их раздражать, и они очень скоро заскучают. По крайней мере, Луиза. Я на это очень надеюсь.

Гума счёл её доводы убедительными, и Рита отправилась на переговоры с дядюшкой Бабау. А там выяснилось, что Ливия оплатила проживание на несколько месяцев вперёд, и потому комната до сих пор числится за ней.