Берег мечты

Феликс понял, что игра проиграна. Они с Адмой сами загнали себя в тупик, и помощи ждать было неоткуда. Положение стало безнадёжным. Найти место в империи, поссорившись с императором, не представлялось возможным. А начинать всё с нуля на новом месте… У них было слишком мало денег, чтобы рассчитывать на успех. В тот миг Феликс пожалел, что они вернули футляр с изумрудным ожерельем, которое Адма нашла на пароходе. Как оказалось, оно принадлежало сеньоре Проэнса де Ассунсон, той самой, которая теперь так бедствовала, растранжирив все свои богатства, и на чью помощь он рассчитывал. Тогда они возвращались из Европы на одном пароходе. Интересно, помнит ли она этот благородный поступок? А ведь, продав изумруды, они могли бы попытаться начать новую жизнь. Но Феликс настоял на том, чтобы их вернуть. Ему показалось, что это недурной предлог, чтобы завести дружбу с местной аристократией! Но в друзья их не приняли…

Да, тогда они с Адмой оказались в безвыходном положении. И как теперь припоминал Феликс, от расстройства и огорчения у него и здоровье пошатнулось: началось что-то вроде сердечных приступов, тошнота, рвота… Тяжёлые безрадостные времена, о которых так приятно вспоминать теперь. Цыганка оказалась права: судьба была на стороне Феликса. Он выкарабкался из своего нездоровья, а вот его брат… Бартоломеу постиг сердечный удар, и его законным наследником стал, естественно, Феликс. Он унаследовал не только богатство брата, но и его империю, занял его место. Стал королём. С тех пор утекло немало воды. Адма родила ему сына, которого они назвали Алешандре. Сын вырос, не сегодня, завтра женится, и у них появятся внуки… В наследство им достанется настоящее королевство, уж об этом они с Адмой позаботятся!

Феликс редко когда обращался к прошлому. Оно не слишком его интересовало. Будущее — вот что завораживало его и притягивало. И когда он смотрел в будущее, оно слепило ему глаза радужными перспективами. Оно притягивало его как магнитом, и назад ему оборачиваться не хотелось.

Между тем прошлое таило в себе множество тайн, о которых не ведал Феликс и которые, безусловно, могли повлиять на будущее.

Об этих тайнах куда больше знала Адма и делала всё, чтобы они так и остались тайнами, погребёнными в прошлом. Вполне возможно, Феликс о них тоже догадывался, но никогда не стремился открыть их. Ему приятнее и удобнее было считать происходящее благоволением судьбы, а себя её любимцем и баловнем.

Роль судьбы в жизни Феликса часто исполняла Адма. Она устраняла все препятствия на пути к успеху, потому что никогда бы не смирилась с поражением.

Неудач, бед, лишений было много в её жизни. Они с сестрой рано лишились отца, их мать снова вышла замуж. Потом умерла и мать. Адма была подростком, когда отчим сделал её своей любовницей. Она его отравила, и адвокат на суде доказал, что Адма сделала это из самозащиты. После суда она отправилась в исправительную колонию. Что ещё было в её жизни до встречи с Феликсом, знала только она одна. Своими тайнами она ни с кем не делилась. Феликс был главной её удачей, её любовью, опорой, защитой и надеждой. Она делала всё, чтобы они были вместе и вместе достигли вершины благополучия. Но, несмотря на все старания, приехав в Бразилию, они оказались в яме.

Увидев себя на кухне помощницей экономки и кухарки Бартоломеу по имени Ондина, Адма пришла в ярость. Она ненавидела Бартоломеу и желала ему только одного — смерти. Зато Ондина, очень привязанная к своему хозяину, постоянно заботилась о его здоровье и поила его травяными чаями. Адму эти горькие чаи навели на одну недурную мысль. Когда-то горький чаёк ей очень помог… Именно в привычке Бартоломеу к чаям она увидела благодетельный перст судьбы. А о благотворном действии крысиного яда ей было давно известно. Последствия его были точь-в-точь как сердечный приступ. Но полезный чаёк из рук Адмы не сразу попал к Бартоломеу, его несколько раз выпивал Феликс. Она не успевала его предупредить. Он хватал приготовленный для Бартоломеу чай и выпивал залпом. В первый раз доза оказалась слишком велика, и Феликса, к счастью, тут же вывернуло наизнанку. В другой раз слишком мала, и дело ограничилось плохим самочувствием. Адма пережила мучительнейшие минуты страха, но сумела и из них извлечь немалую пользу: случившееся помогло ей точно определить необходимую дозу.

Больше она не промахивалась, Бартоломеу скончался от сердечного приступа. Последние слова перед смертью, которые он успел сказать в присутствии Ондины, Феликса и Адмы, гласили: «Всё, что у меня есть, должно достаться моему сыну!» Завещание вызвало у Адмы новый приступ ярости. Неужели Бартоломеу был не последним препятствием на их пути к желанному благополучию? Неужели путь к счастью и довольству не свободен? И тогда где же он, этот сынок? Адма готова была поквитаться и с ним! Она попыталась выведать это у Ондины, но та не могла ответить ничего вразумительного. Она знала, что у хозяина есть любимая женщина, он к ней ездил, но больше ничего не знала. А если бы и знала, то вряд ли бы сказала Адме, которую сразу невзлюбила.