Берег мечты

Женезия отводила глаза, но потом не выдерживала и принималась корить сестру за бесстыдство. Но та только смеялась в ответ. На полуголую Сокорринью заглядывались покупатели и забывали, за чем пришли. А она, зазывно хохоча, поглядывала на Алфеу, после чего, магазин закрывался на перерыв, и на нижнем этаже под спальней тряслась люстра. Женезия рада была бы убежать из дома, да куда? Вот когда дона Августа начнёт ремонт церкви, Женезия будет работать за четверых, за пятерых, будет пропадать там с утра до ночи, только бы не уподобиться своей сестре! Но церковь всё ещё стоит на запоре. И Женезия злилась на своих домашних, была раздражена и всем недовольна.

Эпифания только вздыхала, думая о дочках. Не занималась она ими. Ей было не до детей. Её одолевали общественные заботы. Зато отец обожал обеих, потакал им во всём, они и делали, что хотели… Но стоит ли об этом печалиться? Всё получилось совсем неплохо. Сокорринья могла и по рукам пойти с её-то наклонностями, однако нашла себе мужа, славного молодого человека. И Женезия, когда влюбится, поймёт сестру и смягчится сердцем. Все они тогда будут жить в мире, в доме будет тишь да гладь.

Ещё раз вздохнув, Эпифания прислушалась к перепалке, которая гремела за стеной. Добродетельная Женезия честила сестру и как только не называла её: и бесстыжая, и подстилка, и кошка драная! Эпифания покачала головой; бедная её девочка, святость из неё так и хлещет. Побыстрее влюбилась бы она, что ли!… Потом Эпифания взглянула на себя в зеркало. Выглядела она вполне достойно. Интересно, ради чего собирает их префект? Мысли её мгновенно улетели от домашних дел. Очевидно, речь пойдёт о празднике. Префекту понадобилась её помощь. Если говорить честно, то Эпифания была не слишком довольна деятельностью Феликса. Он думал больше о себе, чем о нуждах людей. Она прекрасно видела, сколько можно сделать полезного для города, но префект от всех её предложений отмахивался. Эпифания затаила в себе недовольство, за её улыбкой скрывалось нерасположение к префекту.

Феликс собрал гостей за столом и объявил им:

— На ближайших выборах я намерен выставить свою кандидатуру на пост губернатора штата.

Известие произвело впечатление грома среди ясного неба. Все были поражены амбициями Феликса, прекрасно отдавая себе отчёт, насколько невелик их город. Баллотироваться от него в губернаторы было немалой дерзостью.

Однако Эпифания тут же подумала, что развернёт свои проекты по благоустройству, как только Феликс займётся собственной карьерой.

Отасилиу понял, что ему предстоит большая работа и надо будет к ней серьёзно подготовиться.

Эрибергу готов был послужить хозяину и заодно как следует нагреть руки, потому что денег никогда не бывает слишком много.

Алешандре понял, почему отец просил его остаться в Порту-дус-Милагрес.

— Мы сотрудничаем не первый год, я привык считать вас своей командой, — продолжил Феликс, насладившись произведённым эффектом. — Если кто-то из вас не готов меня поддержать, то пусть сообщит об этом сейчас.

Феликс сделал паузу, но команда не проронила ни слова.

— Тогда выпьем за наш успех и наше единство! — предложил Феликс.

Слуга тут же внёс поднос с шампанским.

— После праздника начинаем кампанию, — провозгласил Феликс, поднимая бокал.

Все выпили.

А после шампанского стали прощаться. Феликс задержал Эриберту и напомнил про Гуму: непокорную лошадку следовало приструнить. Он что-то тихо-тихо сказал на ухо своему подручному, и тот с улыбкой закивал в ответ.

Глава 5

Гума так надеялся на свой разговор с сеньором префектом о незаконных — да что там! — преступных действиях Эриберту, но никакого разговора не получилось. Феликс не пожелал с ним говорить. Мало того, и Алешандре посмел смотреть на Гуму свысока, потому что рядом стояла Ливия. Гума был в ярости. После чистых и нарядных улиц верхнего города он петлял по узким и грязным нижнего, но не замечал их. Его слепил гнев. Если бы не Ливия, при которой Гума никогда бы не позволил себе ввязаться в драку, он бы стёр в порошок самонадеянного юнца, позволившего себе слишком много! Но больше Феликса и Алешандре Гуму бесили Эриберту и собственное бессилие. С какого конца он ни брался за дело, ничего не сдвигалось с места. С тех пор как Эриберту, скупавший по приказу префекта рыбу у всех рыбаков, отказался брать её у Гумы и Франсишку, они оказались в тупике. Семье грозил голод.