Берег динозавров

Сама идея казалась довольно простой, но в ее осуществлении заключались кое-какие сложности.

Я активизировал некоторые сенсоры, встроенные в нервную систему, и пошел вдоль берега. Волны лениво накатывались и отступали; унылый шум прибоя, казалось, повествовал о том, что они делают это на протяжении многих миллиардов лет и что такое занятие им порядком надоело. Мне были понятны из чувства.

Место, которое я искал, находилось меньше чем в полумиле вдоль побережья. Пару секунд я подсчитывал, где окажется линия прилива, прежде чем вспомнил, что теперь ни о каких приливах не может быть и речи. Луна сначала удалилась на максимальное расстояние, превратившись в горошину на небе, а затем начала свое долгое падение на Землю. Миллионы лет назад она достигла предела Роше, и умиравшая Земля любовалась великолепными ночами, когда ее спутник взорвался и образовавшаяся пыль приняла форму кольца, мостом, протянувшегося от горизонта к горизонту.

Размышлять было некогда. Меня ждала работа.

Я нашел место и взял пробу. Следы обнаружились на глубине восемнадцати футов. Неплохо, учитывая, сколько прошло времени. Стекловидная корочка давным-давно снова стала песком, но оставалась слабая, трудноразличимая прерывистая линия, обозначавшая границы чаши.

Восемнадцать футов — четыре фута песка, четырнадцать — твердой почвы.

Мне предстояло всего лишь проделать в них дыру. В активе имелось две руки, сильная спина и неограниченное количество времени.

Я взялся за дело, выгребая песок пригоршнями.

35

Будь данная проблема посложнее, мне было бы гораздо легче решить ее. Я был готов преодолеть всевозможные технические препятствия; мог без опасения вступить в борьбу со сверхмозгом, отразить удар энергетического оружия; не боялся даже бронированных людоедов.

Выгребание песка относилось к совершенно другой категории.

Я очертил круг диаметром в десять футов прямо над целью. Двое суток ушло на освобождение его от песка. Правда, к концу этой работы из-за того, что песок ложился под малым углом, диаметр ямы увеличился до двадцати футов. Итак, я мог приступать к настоящей работе.

На то, чтобы сделать в скальных породах первую трещину, у меня ушло полтора дня. В трех милях дальше вдоль берега мне удалось найти камень, достаточно большой и в то же время не слишком тяжелый. Ширина его составляла четыре фута; нетрудно представить себе, сколько раз мне надо было приподнять, толкнуть, приподнять, толкнуть и снова приподнять, прежде чем установить его на насыпи, выросшей вдоль границы раскопок. Полчаса ушло на выгребание песка, осыпавшегося за время моего отсутствия. Затем, подняв свой двухсотфутовый орехокол, я сделал пару шагов вперед и бросил его вниз.

Потом еще раз.

И еще.

Наконец подошвы мои коснулись обнажившегося камня. Я снова поднял глыбу и бросил ее вниз острым концом. Высота падения составляла лишь три фута, однако в результате все же откололся тонкий слой песчаника. Я убрал его и проделал все еще раз.

При шестом ударе камень раскололся. Теперь я поднимал меньшую его часть и швырял ее с вершины песчаной насыпи высотой почти в восемь футов. Результаты были обнадеживающими.

К концу пятого дня я продолбил в центре песчаной ямы неровное круглое отверстие более фута глубиной.

К этому времени меня уже начал по-настоящему мучить голод. Морская вода темно-зеленого цвета, в которой не было ни водорослей, ни рыб, представляла собой насыщенный раствор всех элементов: специальным устройством, имплантированным мне как агенту Центра Некса, удалось извлечь из нее пользу. Особого удовольствия это не доставляло, однако как-то поддерживало силы.

По мере продвижения вглубь высота падения возрастала, и удары становились все эффективнее, но одновременно усложнялась проблема извлечения обломков и подъема валуна. Достигнув шестифутовой отметки, я начала прорубать в стене шахты ступеньки. Груда кусков песчаника росла, уровень опускался. Восемь футов, десять, двенадцать… Тут валун ударился о более твердый слой ракушечника. Работа пошла еле-еле. Под ракушечником начиналась смесь известняка с глиной, легкая для рытья, но очень влажная.

Всего четыре фута вязкой глины… Я набирал пригоршню, при помощи одной руки карабкался по отвесной стене высотой в десять футов, выбрасывая глину, снова спускался… Работа шла уже под футом воды, под двумя футами… Три фута воды. Жижа просачивалась со всех сторон, заполняя углубление почти с такой же скоростью, с какой мне удавалось ее выгребать. Но цель была близка. Я глубоко вдохнул и, пошарив руками в месиве глины и ракушек, нашел то, что искал, но не успел достать.

Это удалось сделать во время третьего нырка.

Только разжав кулак и посмотрев на добытый предмет, я осознал, насколько малой была вероятность найти его здесь и притом в целом виде.