Берег динозавров

Я рассеянно жевал все это и размышлял о людях, которые где-то сейчас усаживались за ужин в сиянии хрусталя и серебра. Я уже устал от жесткого мяса в разных забегаловках за последние несколько лет. Я прямо-таки физически ощущал его в своем желудке и понимал, что все больше и больше отдаляюсь от своего солнечного острова. Причем винить в этом было некого, кроме самого себя.

— Древний грешник, — произнес я. — Это про меня.

Фостер оторвался от тарелки.

— Да, странные названия бывают у этих старых заведений, — заметил он. — Зачастую их происхождение теряется в глубине веков.

— И почему бы не придумать что-нибудь повеселей, — предположил я. — Например, «Райский бар» или «Счастливый час». Ты обратил внимание на вывеску?

— Нет.

— Там изображен скелет, задравший руку, словно проповедник, который возвещает апокалипсис. Да вон, погляди в окно.

Фостер повернулся и посмотрел на видневшийся край облезлой от дождей вывески. Он долго и пристально смотрел на нее, потом повернулся со странным выражением лица.

— В чем дело? — удивился я.

Но Фостер даже не обратил на меня внимания и жестом подозвал хозяина. Толстяк подошел к нашему столику, вытирая руки о фартук.

— Очень занятное название, — закинул удочку Фостер, начиная разговор. — Нам понравилось. Когда построили ваше заведение?

— Э, сэр, — отозвался хозяин. — Этому дому уже много веков, говорят, его строили монахи из соседнего монастыря, который разрушили еще при Генрихе, когда он изгонял папистов.

— Должно быть, при Генрихе Восьмом?

— Да, наверное. Этот дом — все, что осталось от монастыря. В нем раньше была пивоварня, а король чтил это дело. Он-то и ввел налог — два бочонка эля с каждой партии.

— Очень интересно, — отозвался Фостер. — И что, традиция еще жива?

Владелец кабачка покачал головой.

— Да нет, все кончилось еще во времена моего деда. Королева не была сторонницей питья.

— А откуда пошло это странное название — «Древний грешник»?

— Говорят, — охотно начал рассказывать хозяин, — однажды монах, несмотря на запрет аббатства, рылся на равнине, возле тех камней, в поисках сокровищ друидов и нашел человеческий скелет. Ну а поскольку был он очень благочестивым, то решил предать несчастного земле по христианскому обычаю. Конечно, аббат ни за что бы не разрешил такое, вот монах и принялся ночью рыть могилу прямо под стенами монастыря. Ну да аббат тоже не дремал, застукал его за этим занятием и спрашивает: что это ты, мол, делаешь тут? Ну а монах, боясь епитимьи, говорит: вот, мол, копаю погреб для хранения эля. Аббат, не будь дураком, в расспросы вдаваться не стал, похлопал его по плечу и ушел. Вот так и построили пивоварню. А потом аббат ее освятил вместе с костями, погребенными на дне подвала.

— Так, значит, древний грешник до сих пор там и лежит?

— Так говорят. Я-то сам не поверил. Но дом вот уже четыреста лет только так и называют.

— А где этот монах нашел скелет?

— Да там, на равнине, у камней друидов. Тех, что зовутся Стоунхенджем, — ответил хозяин. Он собрал пустые кружки: — Ну как, еще повторить, джентльмены?

— Конечно, — отозвался Фостер, его лицо было совершенно спокойным, но я-то видел, как он весь напрягся.

— Что происходит? — спросил я его тихо, когда хозяин отошел. — С чего это ты вдруг заинтересовался местными побасенками?

— Погоди, — прошептал Фостер. — Продолжай сидеть с кислой рожей.

— Ну, это легко устроить, — заверил я.

Хозяин вернулся с полными стеклянными жбанами.

— Так вы нам рассказывали, как монах нашел этот скелет, — напомнил Фостер. — Он что, был похоронен в Стоунхендже?

Владелец кабачка прокашлялся, искоса взглянув на Фостера.

— Джентльмен, должно быть, из университета? — спросил он вместо ответа.

— Скажем так, — улыбнулся Фостер, — мы испытываем огромный интерес к такого рода древним преданиям, ну и, само собой, этот интерес поддерживается финансово.

Хозяин устроил нам целое представление, вытирая на столе следы от пивных кружек.

— Готов поспорить, дорогостоящий бизнес, — заметил он, — рыться во всех этих закоулках. Но если знать, где рыть, то это — стоящее дело. Разрази меня гром!

— Очень стоящее, — заверил Фостер. — Запросто стоит пяти фунтов.

— Мне дедуля вообще-то рассказывал и даже как-то раз сводил меня туда показать место. Сказал, что это большой-большой секрет.

— И еще пять фунтов, как знак моего личного уважения к памяти дедушки, — между прочим вставил Фостер.

Хозяин кабачка покосился на меня.

— Э-э-э, секрет передавался в нашей семье от отца к сыну…

— Безусловно, мой спутник тоже присоединится к упомянутым знакам почтения, — заверил Фостер. — Еще пяток фунтов его не затруднит.

— Ну, это уже предел почтения, которое может выдержать наш бюджет, мистер Фостер, — заявил я, выкладывая на стол пятнадцать фунтов. — Надеюсь, вы не забыли о тех приятелях дома, которые хотели с вами побеседовать, — заметил я ядовито. — Не сегодня-завтра они…

Фостер свернул банкноты в трубочку.

— Вероятно, вы правы, мистер Легион, — согласился он. — Возможно, нам и не стоит задерживаться.

— Но ради прогресса науки, — поспешно вставил владелец кабачка, — я готов пойти на жертвы.