Берег Беглых Собак

К чему это все? К тому, что мертвая Лера и Лоер непременно скажут еще свое слово.

А вот Мишка с Анечкой навсегда канули в мутную воду Леты.

Мы едем в такси. Кошкина трогательно держит в вытянутой руке ловца снов. Он в ее руках словно зверек. Ее лицо – не из этого времени. Гладкая кожа – словно фарфоровая китайская кукла. Можно ли так жить? Лишь слегка касаться этого мира, постоянно находясь там, в тонких слоях ментального пространства.

– Роня, – говорит она. – А как ты думаешь, тот мир, он где? Внутри или снаружи?

– Нет ни внутри, ни снаружи. Сама подумай. То, что снаружи, то и внутри.

Они начали обсуждать это дальше, и я отвлеклась.

Я не верю в убийства во сне. Не верю в мистику. В шаманство. В колдунов. Не верю во все это. Единственная нормальная версия, которая могла все объяснить, это то, что Кошкина была в трансе. Кто-то ввел ее в транс, и она убила профессора под гипнозом? А Лера?

А Лера… Я верю в науку. Это все – наука. Никакой магии. Никакой чертовой магии. Зря я не распотрошила там, на идиотской квартире. Зачем? Зачем мы вообще туда поехали? Что мы там должны были найти? Неужели она просто собиралась меня там грохнуть? Зачем? Глупость какая.

– Ты хорошо знаешь Леру? – спрашиваю я у Кошкиной.

– Ну да. А что?

– Ты ее трогала? Ну. Руками.

Кошкина нервно смеется.

– Зачем мне ее трогать? С какой целью?

– Мне интересно, какая она на ощупь.

Кошкина смотрит на меня долгим задумчивым взглядом. Я нервно хихикаю.

– Какого черта? Ты что? Ты знал, что я приеду? Ты все знал? Откуда? Почему ты сказал, что я должна отправить Кошкину в Голландию? Кто тебе сказал про Голландию? – я ору на Роню. – Кто? Это секретное задание! Зачем этот долбаный цирк? Я – что? Такая вся – агент-разагент – ехала в Питер раскапывать криминальную историю с художниками-самоубийцами, а оказалось, что я – всего-навсего билет. Я человек-билет для Кошкиной.

Мы стоим в душевой комнате одетые. Шумит душ, чтобы заглушить наши голоса. Роня улыбается, как модный чиновник.

– Ну что? Прооралась? – говорит он флегматично. – Нет. Я не знал, что это будешь ты. Я знал, что это будет кто-то. Но кто – я не знал.

– Так именно она должна была его убить?

– Да.

– Постой? Но почему Кошкина? Что? В Питере нет ни одного наемного убийцы?

– Вряд ли есть еще такой же человек, как Профессор, на которого потратили столько же свинца!

– И что? Не берет?

– Не берет, – вздыхает Роня. – Он оказывается не в том месте, где его ждут. Наемники убивают сами себя. Попадают под трамвай. Ну… Чудеса. Один наемник захлебнулся в ванной как раз накануне. Невозможно. А все крутые бонзы в городе с ним в делах. Мы не можем рассчитывать на помощь государственных структур. Сама понимаешь, что сейчас там творится.

– А чем так особенна Кошкина, что она смогла сделать то, что не смог никто?

Роня тянет паузу. И я тяну.

Наконец он говорит:

– Она проникла в его сны.

Я молчу.

– Это еще не удавалось никому. Даже мне. Кошкина думает, что она жертва обстоятельств, но на самом деле, она их создатель.

– Что?

– Она – идеальная приманка. Кажется, что ее легко можно надурить.

Я не могу сдержать истерического смеха.

– Бред. Бред-бред! Знаешь, что мне сказала Лера?

– Что?

– Что она – долбаная кукла, мозг которой хранится где-то в другой стране, а здесь только силиконовое тело, напичканное всякой хренью. Она вспорола ножом руку, свою чертову руку, и я сама видела там чертовы провода. Потом она посветила на руку фонариком и рана затянулась. Я думала – протез, но потом мы пошли в сауну. На ней нет никакого протеза. Или она сама вся – протез. Это… Это может быть реальностью?

Роня не сразу отвечает.

– Все может быть.

– То есть ты не скажешь мне, кто сказал тебе про билет, про Голландию и про меня?

Роня вынимает из кармана обрывок журнальной страницы, на которой в глаза бросается фраза: «Как бы не случилось, кто-то из них должен улететь».

– О, боже! – я в ярости комкаю чертову бумажку. – Как я вас ненавижу! Это нечестно! Вы превращаете людей в кукол! Вы! Долбанные демиурги! Я еду, готовлюсь. А потом оказывается, что я просто билет!

– Шеф никогда не продумывает детали. Он видит целое. Думаю, что задача в том, чтобы живой человек попал в их логово. Где эти мозги их лежат. Где? Все там. Игла Кощея.

Шумит душ.

Роня внезапно обнимает меня. И меня прорывает в слезы. Как он это сделал?

– Не бойся. Просто верь мне, – говорит он, и я вижу в его руке пистолет Леры.

Вот так. Доверяя, становишься безоружным.

– Какого черта?

– Просто верь мне, – повторяет Роня.

– Я уйду из Конторы. Мне надоело вечное унижение.

– Но выход не там, где вход. Ты же знаешь.

– Знаю.

– Все отлично. Все сработано по первому сорту. Профессор убит, Лера убита. Кошкину отправляем по твоим документам в логово врага.

– Но ты можешь мне объяснить, как силиконовая баба может разговаривать.

– Легко. Видела радиоуправляемые машинки?

– Ну. Ты хочешь сказать, что хозяева тел где-то сидят и потягивают пивко?

– Или играют в компьютерную игру.

– Что?

– Ну… Рита. Сейчас 1993 год. Немного терпения, и мир изменится.

– О черт! – не выдерживаю я. – Как стекла в калейдоскопе…

– Примерно так.