Беовульф

чуть солнца на небе

померкнет слава.

Тогда старейшины,

мои сородичи

из лучших лучшие,

меня подвигнули

тебе, о Хродгар,

отдать в услужение

рук моих крепость,

ибо воочию

сами видели,

как я из битвы

шел, обагренный

кровью пяти

гигантов поверженных;

а также было,

я бился ночью

с морскими тварями,

мстя, как должно,

подводной нечисти

за гибель гаутов;

так и над Гренделем

свершить я надеюсь

месть кровавую

в единоборстве.

Доверь, владыка

блистательных данов,

опора Скильдингов,

щит народа,

тебя заклинаю

я, прибывший

с дальнего берега,

о друг воителей,

доверь пришельцам,

мне с моею

верной дружиной,

отряду храбрых

охрану Хеорота!

К тому же, зная,

что это чудище,

кичась могучестью,

меча не носит,

я так же - во славу

великого Хигелака,

сородича нашего

и покровителя!

я без меча,

без щита широкого,

на поединок

явлюсь без оружия:

враг на врага,

мы сойдемся, и насмерть

схватимся врукопашную,

Небо укажет,

Бог рассудит,

кому погибнуть!

И если он

победит, как обычно

в этом зале,

тогда уж гаутов,

моих соратников,

он беспрепятственно

пожрет, злобесный;

тебе же не будет

забот похоронных,

коль скоро сгину,

меня утащит

окровавленного

в свою берлогу,

в багровокипящий

болотный омут,

и в клочья тело

мое растерзает

себе на мясо,

а мне уже пищи

не нужно будет.

И если сгибну,

похищенный битвой,

мои доспехи

пошлите Хигелаку,

меч и кольчугу

работы Вилунда,

наследие Хределя.

Судьба непреложна!"

8

Скильдинг-властитель,

Хродгар вымолвил:

"К нам ты ныне

явился, Беовульф,

как друг и защитник,

верный долгу;

ведь было: в споре

убивши Хадолафа,

из рода Вильвингов,

отец твой распрю

посеял кровную;

когда же гауты,

страшась усобиц,

его отринули,

бежал он от мести

к нам, за море,

под руку Скильдингов,

в пределы датские,

где я уже властил

тогда над данами,

правил державой,

обширным краем,

твердыней героев

(достойней владел бы

наследием Хальфдана

брат мой старший,

да умер Херогар

прежде времени!),

я же немедля

в оплату крови

золото выслал

Вильвингам за море:

я замирил их

беглец присягнул мне.

А ныне я должен

скрепивши сердце

поведывать людям,

как лютый Грендель

бесчестит Хеорот,

без счета губит

моих домочадцев:

дружина тает,

Судьба безжалостная

уносит воинов

в схватках с Гренделем.

Но Бог поможет

воздать злодею

за горести наши!

Не раз похвалялись

в застольях бражных,

над полными чашами

честью хвалились

герои остаться

ночью на страже

и Гренделя в зале

мечами встретить;

тогда наутро

в чертоге для пиршеств

мы находили

запекшейся крови

потоки и пятна,

пол обагренный,

скамьи и стены,

так я утратил

многих знатнейших,

всех смерть похитила!

Но время! - сядем

за пир, и сердце

тебе, воитель,

подскажет словом.

Тогда им дали

на скамьях медовых

места в застолье,

и гости-гауты

сели за трапезу,

ратники сильные,

храбросердые;

брагу медовую

в чеканные чаши

лил виночерпий,

песносказитель

пел о Хеороте;

и беспечально

там пировали

две дружины

датчан и гаутов.

9

Тут Унферт,

сын Эгглафа,

сидевший в стопах

у владыки Скильдингов,

начал прение

(морепроходец,

пришелец Беовульф,

его раззадорил:

неужто в мире

ему соперник

нашелся, воин

под небом славный,

его сильнейший),

и вот он начал:

"Не тот ли ты Беовульф,

с которым Брека

соревновался

в умении плавать,

когда, кичась

непочатой силой,

с морем спорили

вы, бессмыслые,

жизнью рискуя?

Ни друг, ни недруг,

ни муж разумный

не мог отвратить вас

от дикой затеи

соперничать в океане.

Пучин теченья

сеча руками,

взмахами меряя

море-дорогу,

вы плыли по волнам,

по водам, взбитым

зимними ветрами,

семеро суток.

Тебя пересилил

пловец искусный,

тебя посрамил он:

на утро восьмое,

брошенный бурей

к норвежскому берегу,

он возвратился

в свои владенья,

в земли Бродингов,

в дом наследный,

где правит поныне,

на радость подданным,

казной и землями.

Клятву сдержал

сын Бенстана

был первым!

Вот почему я

предчую худшее

(хотя и вправду

ты крепок в битве,

в честной сече),

коль скоро, с вечера

тут оставшись,

ты встретишь Гренделя!"

Ответил Беовульф,

сын Эггтеова:

"Не чересчур ли

ты, друг мой Унферт,

брагой упившись,

о подвигах Бреки

тут разболтался?

На самом же деле

никто из смертных

со мной не сравнился бы

мощью на море,

выдержкой на океане.

Когда-то, поспорив,

мы вправду задумали,

жизнью рискуя

(а были оба

еще недоростками!),

взапуски плавать

в открытых водах.

Сказано - сделано:

кинулись в зыби,

клинки обнажив

ради защиты

от хищных тварей,

там обитавших.

Сил недостало

ему тягаться

со мной на быстринах,

но я не покинул

его над бездной:

вместе держались

в опасных водах,

рядом плыли

пятеро суток,

покуда буря

и сумрак ночи,

северный ветер,

снег и волны

кипящих течений

не разлучили

нас в ненастье.

Со дна морского

нечисть восстала

в пене ярились

полчища чудищ.

Рубаха-кольчуга

искусной вязки,

железной пряжи

мне послужила,

шитая золотом,

верной защитой,

когда морежитель,

стиснув когтистыми

лапами тело,

вдруг потащил меня

в глубь океана;

Судьбой хранимый,

я изловчился,

- клинком ужалил

зверя морского

канул на дно

обитатель хлябей.

10

Кишела нежить,

грозя мне погибелью

в бурлящей бездне,

но я поганых

мечом любимым

учил, как должно!

Не посчастливилось

злобной несыти

мной поживиться,

плотью лакомой,

пищей пиршественной

в глубоководье,

зато наутро

в прибрежных водах

всплыли распухшие

туши животных,

клинком усыпленных,

и с этой поры

стал безопасен

путь мореходный

над теми безднами.

Божий светоч

взошел с востока,

утихла буря,

и я увидел

источенный ветром

скалистый берег

Судьба от смерти