Бенкендорф. Сиятельный жандарм

— Может, нельзя, а может, и можно, — ответил мрачно Булгарин. — Сейчас и черт не разберет, что можно, а что нельзя. Это все понимание от Незабвенного идет. Он на таком посту в России первым умным человеком был, с рыцарскими понятиями вдобавок. Вот отчего Леонтию Васильевичу особенно неприятны распространяющиеся слухи о Бенкендорфе. Сколько человек навоевался! С конца прошлого века верой и правдой служил отечеству. До самого дня болезни в феврале тысяча восемьсот тридцать седьмого года не слезал с седла. Сахтынский передает, что седьмого сентября они сели в Киле на пароход «Геркулес». Этим воистину морским Геркулесом император часто пользовался. В августе тысяча восемьсот тридцать пятого года они этим самым «Геркулесом» вместе с императрицей Александрой Федоровной, принцем Фридрихом Нидерландским с его супругою, герцогом Нассауским и маленьким великим князем Константином Николаевичем, носившим титул генерал-адмирала, поплыли в Данциг. Нынешний шеф князь Орлов, тогда еще граф, тоже сопровождал императора. А вот не прошло и десяти лет, как «Геркулес» вез умирающего назад. В каюте, где тихо отдал Богу душу Незабвенный, кроме Сахтынского, которого все хорошо знали, и племянника графа Константина Бенкендорфа — никого. Как же не стыдно про даму-то выдумывать? Не понимаю: до чего жестока человеческая натура! Ведь речь идет о покойнике!

Адам Александрович Сахтынский, родом поляк, был сейчас третьим начальником в отделении. Ранее служил в Главном штабе при великом князе Константине Павловиче. С ноября 1832 года перешел в III Отделение, изгнанный своими польскими недругами. С тех пор неотлучно находился при Бенкендорфе. Граф ему доверял не меньше, чем Дубельту, посылал за государственный счет в Париж знакомиться с французской прессой и налаживать секретные связи в пользу России. Ездил он и в Берлин, и в Палермо. Россию исколесил вдоль и поперек. Тайный политический сыск был его ремеслом. Он поддерживал прочную связь с зарубежными агентами III Отделения Швейцером и Толстым. Разве такой сотрудник допустил бы в каюту какую-то даму с католическими претензиями — агента Ватикана, да еще в нескольких милях от Ревельского порта, где графа должна была ждать Елизавета Андреевна и дочери? Законный вполне вопрос.

А племянник Константин всем обязан графу — и воспитанием, и титулом. Да всем!

Граф Константин Константинович фигурой не в Бенкендорфов — толстый, рослый, крепкий на вид молодой человек, не так давно завершивший образование в Училище правоведения. Бенкендорф имел приверженность к музыке и весьма прилежно играл на флейте. Он был в числе первых выпускников. Принц Петр Георгиевич Ольденбургский основал это училище и купил ранее арендуемый дом за один миллион рублей серебром.

«Законы надо проводить в жизнь!» — сказал государь, и через три года двери училища распахнулись.

Свод законов завершили изданием в 1832 году. Поэту Александру Сергеевичу Пушкину III Отделение передало многотомный труд, предварительно получив из Министерства финансов необходимую сумму денег. Император Николай Павлович сим жестом призывал его не забывать слова, данного в Чудовом дворце. Вместе с молодым графом в училище поступили будущие знаменитости Владимир Стасов и Александр Серов. Директор Пошман и учитель музыки Карель создали прекрасный оркестр из студентов и с увлечением исполняли Моцарта, Вебера и Мейербера. Однажды правоведов посетил государь. Он выглядел очень эффектно в конногвардейском мундире. Обошел медленно все комнаты и дортуары, похвалил за соблюдаемую чистоту и порядок. Графа Константина он застал разыгрывающим гаммы на флейте. Сказал ему несколько ободряющих слов по-немецки.

— Я хорошо знал и уважал твоего покойного отца, — улыбнулся император.

В ответ на любезность граф Константин сыграл мелодию «Боже, царя храни».

Принц Ольденбургский создал превосходные условия для занятий. Аэрированные комнаты достаточно отоплены, классы, спальни и залы сияют чистотой.

Граф Константин, покинув юридическое поприще, после смерти Бенкендорфа перешел в Министерство иностранных дел и впоследствии занял пост посла в Лондоне, где семье Бенкендорфов создала устойчивую репутацию еще княгиня Ливен.

Граф Константин был весьма осмотрительным и дальновидным человеком. Бенкендорф его очень любил и часто брал с собой в путешествия и на мызу Фалль.

Греч хорошо знал Сахтынского, помогал ему поддерживать связь с европейскими агентами, и более, чем с другими, — с де Кардонном.