Бенита

Бенита отвечала на вопросы Мейера, говорила, что она спит, говорила странные вещи о погибших людях в пещере, но великой тайны не открыла, и потому Джекоб Мейер не решался разбудить ее. Он все надеялся на средство, к которому прибегнул. Однако, Клиффорд не колебался; усыпленная перестала отвечать; старик увидел, как страшно изменилось ее лицо, как голова опустилась вперед на колени, и услышал, что, не приходя в себя, погруженная в транс, она прошептала: «Я умираю». Клиффорд видел, что жизнь Бениты в опасности, и это довело его до безумия. На мгновение мужество и сила вернулись к нему. Одним прыжком он очутился подле Мейера, одной рукой схватил его за горло, а другой вытащил из-за пояса нож.

– Сатана! – задыхаясь, прошептал Клиффорд. – Разбудите ее, или умрете вместе с нею! – И он поднял нож.

Джекоб уступил. Отбросив нападающего, он подошел к Бените и начал делать движения руками вверх, шепотом произнося повелительные слова. Долгое время они не производили никакого действия на молодую девушку; и Клиффорду, и Мейеру стало казаться, что она умерла. Отчаяние охватило старика, а Мейер до того усердно, с таким бешенством продолжал двигать руками, что пот заструился по его лбу, падая крупными каплями на пол.

О, Наконец-то, наконец она пошевелилась! Ее голова слегка приподнялась, грудь вздохнула:

– Слава Богу, я ее спас, – прошептал Джекоб по-немецки и продолжал двигать руками.

Вот глаза Бениты открылись; она поднялась на ноги и вздохнула, но не сказала ни слова и, точно спящая, пошла к выходу из пещеры. Ее отец двигался перед вею с лампой в руках.

Она вышла из подземелья и направилась прямо к своей палатке, где тотчас же бросилась на постель и заснула глубоким сном. Казалось, сила лекарства, которая на время была побеждена более могучей силой Джекоба, снова воскресла.

Мейер некоторое время смотрел на нее, потом сказал Клиффорду:

– Не пугайтесь и не беспокойте ее. Утром она проснется самым естественным образом.

Следующие три дня Бенита прожила в постоянном страхе, опасаясь, что Мейер опять подложит в ее пищу или питье снотворное средство и, усыпив, начнет месмеризировать ее. Стараясь защититься от первой опасности, она не брала в рот ничего, что побывало подле Джекоба. Спала оза в хижине отца, старик ложился близ входа, поместив подле себя заряженное ружье, Клиффорд сказал Джекобу, что если он застанет его за новой попыткой месмеризма, он era застрелит, однако, молодой человек громко засмеялся над этой угрозой: он совсем не боялся Клиффорда.

В течение долгих ночных часов старик и Бенита караулили попеременно. То спал отец, то она. К не всегда напрасно прислушивалась молодая девушка: раза два, по крайней мере, она слышала крадущиеся шаги подле хижины и чувствовала страшное влияние Джекоба. Тогда она будила отца и шептала ему:

– Он здесь, я слышу, он здесь.

К тому времени, когда старик с трудом поднимался на ноги (он сильно слабел и страдал от острого ревматизма), все исчезало. Только из темноты до него доносились звуки удаляющихся шагов и чей-то тихий смех.

Так прошли эти тяжелые дни; наступило третье утро, утро страшной среды. В эту ночь ни Бените, ни ее отец не сомкнули глаз и перед зарей стали долго и серьезно говорить о своем положении; они хорошо понимали, что приближался кризис.

– А разве невозможно, отец, убежать? Может быть, проход к лестнице не настолько заложен, чтобы мы не могли спастись.

Клиффорд подумал о своих негнущихся ногах, о боли в спине, покачал головой и ответил:

– Не знаю, Мейер никогда не подпускал меня близко к ней.

– А почему ты не пойдешь посмотреть? Ты знаешь, он теперь встает очень поздно, так как всю ночь не ложится. Возьми бинокль и осмотри стену из старого дома, который стоит близ нее. Джекоб не увидит и не услышит тебя: если же пойду я, он, конечно, проснется.

– Если хочешь, любовь моя, я попытаюсь; но что в это время будешь делать ты?

– Я поднимусь на конус.

– Но ведь ты же не… – начал он и остановился.

– Нет, конечно, нет. Я не повторю поступка португалки, пока обстоятельства не доведут меня до этого, я просто хочу посмотреть. С конуса можно видеть далеко. Может быть, теперь матабелы уже ушли, в последнее время мы ничего не слышали о них.

Когда стало достаточно светло, они вышли из хижины и расстались. Клиффорд, захватив с собой ружье, прихрамывая пошел к стене, а Бенита направилась к большому конусу.

Матабельского лагеря не было видно, потому что он раскинулся во впадине, почти у подножия крепости. За ним поднимался откос пригорка; может быть, эта легкая возвышенность находилась приблизительно в миле от того места, на котором стояла девушка, и на ее гребне она увидела что-то вроде фуры с верхом, кругом двигались человеческие фигуры. Они кричали: благодаря тишине африканского утра, звуки их голосов долетали до Бениты.

Когда туман разошелся, она ясно рассмотрела фуру, запряженную волами; очевидно, матабелы только что захватили повозку, они окружили ее. Однако в данное мгновение дикари были заняты чем-то другим. Они указывали копьями в сторону конуса Бомбатце.