Бен Гурион

Чудовищная международная напряженность слегка ослабевает, и весь мир с нетерпением ждет, когда Израиль приступит к выполнению своих обязательств по выводу войск с оккупированных территорий. Но Бен-Гурион выбирает другую тактику, предпочитая выждать в надежде, что ООН, избавившись от кошмара советской угрозы, вскоре займет более справедливую позицию по отношению к Израилю. Он надеется успеть объяснить США позицию своей страны и завоевать симпатии американского общественного мнения. Второй причиной является обещание дать Израилю конкретные преимущества в обмен на его уход с оккупированных территорий. Была еще одна, третья цель, о которой он говорит только самым близким. Так, во время беседы с Даяном он говорит ему: «Повода для уверенности нет, но я думаю, что, может быть, мы не уйдем ни с Тиранского пролива, ни из Газы».

15 ноября Израиль сообщает о начале вывода войск, но только 3 декабря его армия отойдет от Суэцкого канала на пятьдесят километров. Сперва Бен-Гурион считает, что этой уступки вполне хватит на неопределенный срок, но через неделю Франция и Великобритания информируют ООН, что не позднее 18 декабря полностью выведут все свои войска из зоны канала. Давление на Израиль усиливается, и Бен-Гурион вынужден обязаться отводить свои войска на 40 километров в неделю. В это же время армия делает все, чтобы не допустить продвижения солдат ООН и возврата египетских войск. Израильские подразделения разрушают дороги на Синае, валят телеграфные столбы, разбирают железнодорожные пути. Растет напряжение между Израилем, с одной стороны, и США и Генеральным Секретарем ООН Дагом Хаммаршельдом, с другой. Наконец, армия отступает до Эль-Ариша. В середине января 1957 года, уступая растущему давлению, Бен-Гурион отступает еще немного и снова развертывает войска вдоль старых границ мандатного правления (куда входил сектор Газа) и в Шарм-эль-Шейхе. О своих намерениях премьер-министр телеграфирует Идену:

«Я порекомендую кабинету министров согласиться на любой компромисс по Синаю, если нас к этому вынудят, но ни при каких условиях мы не уступим Тиранского пролива, островов (которые, кстати, не принадлежат Египту), сектора Газа, которые представляют для нас жизненный интерес и ради которых мы скорее умрем, чем капитулируем».

Старик решает бороться до конца и доверительно сообщает своему ближайшему другу, что не уйдет ни из Газы, ни из пролива, даже если Америка «лопнет от злости» и применит к Израилю экономические и финансовые санкции.

В январе позиция Эйзенхауэра крепнет; в начале февраля он лично берется за дело и направляет Бен-Гуриону послание, составленное в очень резком тоне:

«Я искренне надеюсь, что для завершения вывода войск новых сроков не потребуется. Дальнейшее игнорирование мнения наций, выраженного в резолюциях ООН, вызвало бы серьезные последствия со стороны ООН и побудило бы ее выполнить некоторые процедуры, что могло бы нарушить отношения между Израилем и другими странами — членами ООН, в том числе и с США».

Это откровенная угроза. Бен-Гурион дает выход своему гневу. «Яков, — говорит он Герцогу, — напиши и скажи ему, пусть бомбит нас межконтинентальными ракетами! У него же есть ядерные ракеты, почему не направить их на нас? Пусть принимают санкции!» Он все еще сердит, хотя ответ Эйзенхауэру составлен в более мягких выражениях: