Бен-Гур

– Сын мой, – ответил на это Балтазар, – мы имеем обыкновение самым пристальным образом рассматривать то, что лежит у самых наших ног, в то же время удостаивать лишь мимолетного взгляда куда более крупные предметы, пребывающие вдали от нас. Вот и сейчас ты видишь лишь титул – Царь Иудейский; так подними же взгляд свой до той тайны, которая скрывается за ним, и ты сможешь узреть истину. Титул всего только слово. Израиль знавал лучшие дни – дни, когда Господь называл его людей возлюбленными своими детьми и общался с ними через пророков. Теперь же, если в те дни Он обещал им Спасителя, Которого я видел, – пообещал им как Царя Иудейского, – образ Его должен быть в соответствии с обещанием, хотя бы ради только одного слова. Ах, ты понял смысл моего вопроса у врат! – ты понял, и я больше не буду останавливаться на этом. Может быть, тебя заботит достоинство Младенца; если это так, то обдумай – что значит считаться преемником Ирода – в рамках принятых во всем мире мерил чести? Разве не мог Господь выше вознести возлюбленного Им? Да если земные титулы играли для нашего Отца Небесного какое-нибудь значение, почему Он не отправил меня вопрошать о Цезаре? Попробуй взглянуть шире на сущность того, о чем мы сейчас говорим, молю тебя! Спроси лучше о том, царем чего должен стать Тот, Которого мы ждем; потому что именно это, уверяю тебя, и является ключом к загадке, которую ни один человек не сможет разгадать, не имея этого ключа. – И Балтазар благочестиво возвел очи горе. – На земле существует царство, хотя и не принадлежащее ей, – царство с границами куда шире земных, шире всех морей и земель. Его существование – такой же неопровержимый факт, как и существование наших сердец; и мы путешествуем по этому царству от рождения и до самой смерти, даже не замечая его. Ни одному человеку не дано увидеть его до тех пор, пока он не познает свою собственную душу; ибо царство это не для него, но для его души. И в его пределах обретается слава, которую не может себе представить наше воображение.

– То, что ты поведал нам, отец, сплошная загадка для меня, – сказал Бен-Гур. – Я ничего не слышал о подобном царстве.

– Как и я, – согласно кивнул головой Илдерим.

– Увы, я не могу больше говорить о нем, – скромно потупил взор Балтазар. – Что оно собой представляет, для чего оно существует, как его достигнуть – этого не узнает никто вплоть до того времени, когда Младенец придет обрести его как собственное достояние. Он принесет с собой ключ от невидимых ворот, которые откроет для возлюбленных Им. Среди них будут все те, которые возлюбили Его, ибо только они будут спасены.

После этих слов наступило долгое молчание, которое Балтазар посчитал окончанием беседы.

– Дорогой шейх, – своим спокойным голосом произнес он, – завтра или послезавтра я собираюсь на какое-то время посетить город. Дочь моя хотела бы увидеть приготовления к играм. Я назову тебе точное время нашей поездки. А тебя, сын мой, надеюсь еще увидеть. Мир вам и спокойной ночи.

Все трое поднялись из-за стола. Шейх и Бен-Гур провожали взглядом египтянина, пока он не вышел из шатра.

– Шейх Илдерим, – вслед за тем произнес Бен-Гур, – я услышал этим вечером много непонятного мне. Позволь мне, молю тебя, покинуть этот гостеприимный кров и погулять по берегу озера, чтобы все хорошо обдумать.

– Ступай, я тоже пойду к себе.

Они еще раз сполоснули руки, после чего слуга по знаку своего хозяина принес Бен-Гуру его сандалии. Обувшись, юноша вышел из шатра.

Глава 17 Царство духовное или земное?

Недалеко за оградой становища росли рядом несколько пальм, бросавших тень своих листьев частью на воду, а частью на берег. Сидевший на ветвях соловей оглашал вечерний воздух своим пением. Бен-Гур остановился и прислушался. В другое время птичий голос заставил бы его задуматься о былом; но рассказанная египтянином история чудесным грузом легла на его плечи, и, как и для любого носильщика, даже самая сладкая в мире музыка звучала не для него, поскольку сознание его, как и тело, просило отдыха.

Все вокруг тонуло в тишине ночи. Ни единое дуновение ветерка не вздымало ряби на зеркальной поверхности озера. Все древние звезды высыпали на небо, каждая на предназначенном ей месте. Повсюду чувствовалось дыхание лета – на земле, на поверхности озера, в небесах.

Воображение Бен-Гура было распалено, чувства возбуждены, душа его не находила покоя. Поэтому пальмы, небо и воздух представились ему далекой южной землей, куда Балтазара много лет назад направило отчаяние; недвижная поверхность озера обернулась водами Нила, на берегу которого этот добрый старик молился в тот момент, когда Святой Дух явился ему в своем блистающем обличье. Сама ли собой вся эта обстановка чуда окружила Бен-Гура? Или это он был перенесен куда-то? А что, если чудо повторится – и уже с ним? Он трепетал от одной этой мысли и, объятый священным страхом, все же желал этого и даже ждал повторения видения. Когда же наконец лихорадочное возбуждение сменилось спокойствием, к нему вернулась и способность рассуждать.