Бембиленд. Вавилон

Стоп, вы видите, что на этих фотографиях все же кто-то есть! Моя мечта сбылась. Но теперь я рад, что все это так скучно. Орел тоже не каждый день клевал бы печень, но другой жратвы ему не дают. Я бы хотел, чтобы они сделали это с кем-нибудь другим, я знаю немало болванов, кто заслуживает этого больше, чем я. Вон они встают в очередь, чтобы получить свои посттравматические расстройства, их выдают там как продуктовые пакеты. Вон у того коллеги голени стянуты струбцинами, слава богу, хоть голени сохранились, он говорит, без струбцин он бы то и дело спотыкался о собственные ноги. Лучше уж быть мертвым! Не так ли, господин доктор, не так ли, госпожа Инструкция?! Это ваш этический идеал, тогда у вас было бы меньше работы. Лучше каждый вечер испытывать страх перед сном, чем спать вечным сном! Это моя точка зрения. Теперь я знаю, что значит быть объектом наблюдения, хоть ты и мертв и висишь на перилах моста, разделанный, как скотина на бойне, я хотел сказать, уделанный, персонала тут достаточно, в том числе медицинского, арабы, эти обмотанные тряпками головы, прут отовсюду и заполняют собой все. Если мы их впустим, затопчут даже нас. Это такие массы, о которых вы, честно говоря, не имеете никакого понятия, даже приблизительно не представляя себе их объемы. Если они потеряют тысячу-другую, а то и десять, то даже этого не заметят. Их более чем достаточно. Как, все еще мало? Все говорят об этом ослепленном, но он сам так с собой поступил, потому что трахал свою мать, нет, не делайте этого ни при каких обстоятельствах, об этом даже писать нельзя, не говоря уже о том, чтобы делать, а если все же сделаете, посмотрите на себя, хорошо ли вы получились на фото, хорошо ли все вышло, ну да, этот перевозчик, этот паромщик тоже попал в кадр, он знает эти воды, как свои пять пальцев, посмотрим, что получится, если вас тем временем снимут, нет, не отворачиваться, смотреть сюда! Дело стоит того, смотрите, пока не выкололи себе глаза ледяным шипом, по крайней мере, у вас есть возможность бросить последний взгляд, разок взглянуть все еще можно, последний взгляд, последний раз. А теперь щелкайте! Последний взгляд можно бросить в любой момент, а потом он навсегда застынет. Типичная история. И я тоже навсегда застыну. Опять-таки типичная история. Это такой феномен, когда переживаешь после смерти что-то, что невозможно описать, давайте я вам это сниму, вы сможете разглядывать почаще. До тех пор, пока не поверите. Чтобы испытать такое, вам бы самому позволить доконать себя, отправившись в одиночку за приключениями, это предел того, что можно увидеть и испытать самому, к тому же вы обойдетесь без каких бы то ни было затрат, напротив, вы станете богаче, прежде чем в случае удачи вернетесь к своей даче, чтобы помыться и переодеться, нет, обойдетесь без переодеваний, вам все равно отсюда не выбраться! Зато меня вытащат из собственной шкуры. Правда, вам эти каникулы доставят не так уж много удовольствия, вы подхватите кишечную инфекцию, но в конце концов не все коту масленица. У вас же есть иммунная система! Сколько можно повторять: используйте ее! Используйте по назначению! И что вы имеете в итоге? Две тысячи снимков и довольно неприятную инфекцию. Но тот, кто разглядывает эти снимки, чувствует себя абсолютно беспомощным, он не знает, куда девать руки. Но и на руки найдется управа, найдется тот, кто их отнимет. Вы разглядываете снимок человека, с которого сегодня содрали кожу, извините, это же форменная глупость, и пока вы его разглядываете, я тем временем спрашиваю себя, почему именно беспомощные испытывают такой страх и столь высоко оценивают свой риск оказаться среди жертв? Речь всегда идет о лицах среднего и пожилого возраста, находящихся под медицинским наблюдением, а молодые среди нас, да-да, именно среди нас, те, что должны быть под нашим наблюдением, но всегда из-под него уходят, мы обязаны их беречь, они наше будущее, но им неведомо чувство обреченности, они делают с вами все, да-да, все то, что вы сами хотели бы делать, потому что еще не знают, чем все это кончается. Доктор! Прошу вас!