Белым по черному

Ты — ствол, а я — листва.
Я — песня, ты — певец.
Ты — мысль, а я — слова.
Начало и конец.

Размышления Костанцы («Стекает сумрак. Тени залегли…»)

Стекает сумрак. Тени залегли.
Раздумье шаг свой начинает мерный.
— Как трудно верить мне твоей любви,
Избранник мой рассеянный, неверный!

Но дар божественный мне трудно не признать:
Ты Божьей милостью любовник вдохновенный,
И кажется убога и пресна
Жизнь, искаженная твоей изменой.

Беспечный Моцарт, баловень любви,
Любимец легкомысленный, извечно
Ты обречен на музыку в крови
И струны сердца знаешь безупречно.

Я для потомства бедного спасу
Обрывки пролетевшей благодати:
И венский вальс, и смех, и дождь в лесу,
И вечность, спавшую в твоих объятьях.

«Так уходить — впотьмах, в слезах, ни разу…»

Так уходить — впотьмах, в слезах, ни разу
Не оглянувшись с этих страшных круч.
Направо дверь. Перед финалом — пауза.
И повернувшись тихо звякнет ключ.

А за тобой ночной покой клубится.
Там, в темноте, не прекращает биться
Будильника пустой и громкий пульс.

Ты спишь. Вот так, закинув к небу лица,
Спят те, кому чужда ночная грусть:
Любовники, младенцы и убийцы.

«С теми, с другими, — с которыми…»

С теми, с другими, — с которыми
Так легок любовный пыл,
С негрустными, неупорными,
С смеющимися, задорными,
Скоро ль меня забыл?

Клял ли словами черными?
Долго ль в огне топил?

Думаешь, вспоминаешь ли,
Помнишь ли ты обо мне?
Задела ли я хоть краешком
По той, по молчавшей струне?

«Хорошо, я буду верить…»

Хорошо, я буду верить,
Хорошо, я буду ждать.
Буду верить, горе мерить,
У окошечка скучать.

Хорошо, что до обеда
Собиралася гроза.

Хорошо, что у соседа
Развеселая беседа,
Огнестрельные глаза.

«Жди и слушай ночные шаги…»

Жди и слушай ночные шаги.
Подавляй непокорную дрожь.
Не страшись одинокой тоски:
Он вернется, ты лампу зажжешь.

Только жди, только тихо тверди
Про себя, что раскроется дверь,
Ты замрешь у него на груди
И простишь. Как всегда. Как теперь.

О верности («Да, да, стихи, стихи. Хоть вы остались…»)