Белый ворон

— Интересные вы ребята, южноморцы, привыкли шутить даже в очень серьезных делах. Это потому, что в каждой шутке есть доля шутки? — усмехнулся он собственному каламбуру и внезапно серьезным тоном заметил:

— Думаю, что одного метра границы нам будет маловато…

Петр Иванович оказался прав. Для того, чтобы слегка раздвинуть границу, мне пришлось организовать комсомольское предприятие клуб-студию «Солнышко» прямо на морском вокзале Южноморска. Для отвода глаз комсомольское предприятие работало точно так, как другие только-только нарождающиеся коммерческие структуры — перепродавали дезодоранты из Прибалтики, изделия становящихся на ноги кооперативов Армении, продукцию уже легализующихся местных подпольных цехов. Но в салоне на морском вокзале торговали исключительно произведениями так называемого искусства современных авторов.

Как правило, это было такое дешевое повидло, от одного взгляда на которое начинало мутить, однако дело было не в тех доходах, которые все-таки тогда можно было получить даже от такого дерьма. Основное заключалось в том, что любая дрянь, купленная в салоне клуб-студии «Солнышко», без всяких пошлин и таможенных придирок спокойно попадала на борт любого из ошвартовавшихся в порту теплоходов.

Золотые времена, какая там таможня и пошлина, если сзади купленной у комсомольского предприятия картины «Корова на лугу» оттрафаречена печать «Клуб-студия „Солнышко“»? Тем более тогда и не такое удавалось; понятия «налоговая инспекция» в природе не существовало, а лотки по городу расставляли все кому ни лень, где угодно, лишь бы в уставных документах предприятия разрешалось самому себе торговать, чем только хочешь.

Зато именно в те годы уже шаталась со страшной силой система, в которой трудился Петр Иванович. Предстоящий развал Союза стал ясен даже не очень умным людям, когда Прибалтика начала разговоры о так называемой экономической самостоятельности. И тогда Петр Иванович со своими питомцами понял — вряд ли кто-то в предстоящей суматохе передела общенационального богатства гигантской страны будет в состоянии контролировать абсолютно все операции.

Тем более прикрытие у него было великолепное. Петр Иванович получил его, когда к власти пришел Андропов. Бывший кагэбист и месяца не просидел на генсековском троне, но какие перспективы открылись для его любимого ведомства. Ведь до возведения Андропова на царство специнструкциями КГБ запрещалось проводить оперативные мероприятия среди партийной номенклатуры. Однако уже тогда ни для кого не было секретом — именно номенклатура совместно с высшими чинами МВД ударными темпами создает криминализированное до последнего винтика государство. Винтиков, правда, как и сегодня, отслеживали, одному проводнику скорого поезда за взятку в пять рублей наш самый гуманный в мире суд шесть лет отмерил. Но кто бы осмелился поинтересоваться: за счет чего на самом деле живет не первый секретарь республиканского ЦК, а какой-то занюханный секретарь городского комитета партии? К тому же Андропов, ох, как ментов ненавидел, они его сына в Тирасполе до смерти забили. Наивные граждане считают: нынешний беспредел начался вместе с развалом Советского Союза. У меня по этому поводу другое мнение.

Все началось еще в семнадцатом, когда схватившие внаглую, по-уголовному власть паханы с блатными кличками стали давить Россию в угоду своим интересам. Тот «курками» командовал, тот общаком заведовал — все, как положено. Несогласных без разборов грохали для пользы дела не втихую, а именем революции или народа.

Когда сгинула угроза сгона паханов с Олимпа власти, они, как водится, с ходу начали внутрибригадные разборки. Тем более главарь ушел в мир иной, а каждый выживший считал себя самым достойным преемником. Власть схватил действительно лучший из них: влезть на трон может даже случайный приблатненный, но удержаться на нем — вот это действительно важнейшее из искусств.

Пахан он на то и пахан, чтобы держать масть и не уступать власть. Ставших ненужными свидетелями бывших подельников с громкими кличками убрал, ну, а кто от греха подальше за границу порулил, тех и там, когда надо, находили. Как только пахан койла в воду сбросил, тут же очередная грызня началась. Кое-кого мгновенно шлепнули, ну, а потом все пошло, как было еще первым блатным задумано.