Белый вепрь

Он прошел вдоль стола, налил в бокал вина и поднес к губам, затем стал смотреть на Тэлбота сквозь стекло. Рядом стоял подсвечник, в глазах Фрэнсиса заплясали искорки от пламени.

— Довольно, Фрэнсис, — спокойно сказал Филипп. — Свое вы получили — и хватит.

— Одну минуту, кузен, я еще не закончил. К тому же ему самому интересно, разве не видно? — Фрэнсис отхлебнул вина, поставил бокал на стол и продолжал, тщательно подбирая слова: — Конечно, Тауэру можно найти замену. Не думали об этом?

— Что вы имеете в виду? — Тэлбот сдвинул брови.

— Сейчас объясню. Раньше, чем завтра-послезавтра, вас здесь искать не будут. Если уедете сегодня же вечером, к четвергу достигнете побережья, а когда нападут на след, уже будете приближаться к Франции. — Фрэнсис со злорадным удовлетворением посмотрел на измученное лицо Тэлбота. — Такой вот выбор, Хамфри. Согласен, не слишком приятный; После стольких лет безмятежной жизни придется просить кусок хлеба. Тауэр, может, даже чем-то лучше, по крайней мере, там вы не будете голодать; правда, через несколько лет покажется, наверное, тесновато. Так или иначе, решать вам. По мне — что гнить в Тауэре, что голодать во Франции — все одно. Я, во всяком случае, думая о вас, буду спать спокойно.

Облизав внезапно пересохшие губы, Тэлбот проговорил без всякого выражения:

— Это уж точно. Как ни повернись, земли моего отца теперь ваши.

Фрэнсис пристально посмотрел на него и, помолчав немного, заговорил почти шепотом:

— Этого, на вашем месте, я бы не повторял.

Натянутый как струна, чуть не до крови впиваясь ногтями одной руки в ладонь другой, Тэлбот смело встретил взгляд Фрэнсиса:

— Думаете, я не понимаю, что вам нужно? Вы хотите, чтобы я очистил место — понятно зачем. Вы бы с величайшей радостью передали меня в руки своих друзей, если бы были уверены, что они этого хотят. Но вы не уверены и потому стремитесь избавиться от меня другим путем.

— Положим, так, — с улыбкой согласился Фрэнсис. — Только смотрите, коли захочется проверить, говорю ли я правду, как бы поздно не было.

В саду осыпались цветы вишни, в трубе завывал ветерок, огонь в камине поднимался и замирал, дрова громко потрескивали. Сцепив пальцы, Хамфри смотрел на пламя. Расчет, страх, тоска — все это с предельной ясностью выражал его взгляд. Филипп с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться, испытывая при этом стыд оттого, что остается в стороне. Сморщенное лицо Хамфри Тэлбота напоминало лицо больного ребенка. Он ослабел от раны, повязка была наложена явно неопытной рукой. Может, Анна? Да, наверняка она. И бедняга проделал такой долгий путь от Тьюксбери с больной рукой, чтобы все кончилось вот так. Филипп глубоко вздохнул, и Хамфри, кажется, впервые заметил, что он здесь. Поколебавшись, Хамфри медленно пересек комнату.

— Мы незнакомы, но я немного слышал о вас. Вы ведь Филипп Ловел? — Не дожидаясь ответа, Хамфри продолжал: — Что ж, ничего не поделаешь, на сей раз он меня достал. Здесь я не могу оставаться, риск слишком велик, и он это знает. Ладно, вам до этого, разумеется, нет дела. В наше оксфордское поместье, когда я там был, заезжали иногда люди из Уэльса, и от них я слышал, что вы умеете держать слово. А я могу на него положиться?

— Не вмешивайте в это дело моего кузена! — резко оборвал его Фрэнсис. — Он здесь совершенно ни при чем. — В голосе Фрэнсиса звучали металлические нотки, но Хамфри даже не обернулся.

— Могу? — настойчиво повторил он.

Испытывая нечто среднее между жалостью и неприязнью, Филипп сказал:

— Не понимаю, как вы можете ожидать от меня каких-то обещаний.

— Не понимаете? Разве вы не видели его сегодня? — Рыжеволосый юноша побелел — смысл сказанного не оставлял сомнений.

— Поберегитесь, Тэлбот. — Филипп не сводил глаз с Фрэнсиса. Стоя в нескольких шагах от них, он судорожно сжимал в пальцах массивный бокал. Не обращая внимания на предупреждение, Хамфри схватил Филиппа за руку.

— Обещайте мне… — с болью проговорил он, — обещайте, что не дадите ему… — голова его непроизвольно дернулась, — сделать моей кузине ничего дурного. Она плохо себя чувствует, и вы знаете почему, и если он снова поднимет на нее руку…

Он остановился на полуслове, Фрэнсис беззвучно набросился на Тэлбота, пальцы сомкнулись на шее раненого, скамейка для ног с грохотом повалилась на пол. Филипп непроизвольно крикнул, и звук его голоса, подобно удару кнута, оборвал сдавленный крик боли. Одним прыжком Филипп преодолел стол, схватил бокал и изо всех сил ударил кузена по руке. Хамфри почти потерял сознание, ловя воздух, он услышал, как Фрэнсис грубо выругался, его хватка ослабла. Хамфри поднялся, неверными шагами подошел к стене и, обессилев, прижался к буфету, Фрэнсис, побелев от ярости, обернулся к кузену. Тяжело дыша, они мерили друг друга взглядами, в конце концов, густо покраснев, Фрэнсис отвел глаза.

— Пусть он убирается отсюда, Филипп, — хрипло сказал он и, не поворачиваясь, отошел к окну. Хамфри стоял, облокотившись здоровой рукой о буфет. Когда Филипп заговорил, он поднял голову.