И Мангуст повернулся к свету и прочел вслух:
Мангуст поднял глаза от бумажки:
— У всех слуг одна забота. Деньги, деньги, деньги. Им все мало. Одно название, что слуги. Натуральные кровопийцы.
Он продолжил читать:
Мангуст уже собирался было отдать письмо мне, но мистер Ашок выхватил у него листок и перечел.
— Они порой такие трогательные, эти деревенские, — как бы оправдываясь, произнес он.
На следующий день я отвез Мангуста на вокзал, и опять купил ему досу, любимое лакомство, и повыковырял картошку, и побросал на рельсы. Пока я стоял на перроне, хозяин прикончил досу, а мыши внизу на шпалах — картошку.
Вернулся домой, поднялся на лифте на тринадцатый этаж.
Дверь была приоткрыта. Я постучал и вошел.
И сразу крикнул:
— Сэр, да вы что!
Мистер Ашок сидел, погрузив ноги в тазик, и сам себе делал массаж.
— Что же вы мне не сказали! — Я кинулся к тазику. — Сейчас я вам разотру ноги.
— Не надо! — рявкнул он.
— Сэр, это моя обязанность, не ваша! Стыд-то какой! — Я погрузил руки в грязную воду и ухватил его за лодыжку.
— Нет!
Он оттолкнул ногой тазик — вода разлилась по всему полу.
— Сколько же в вас дури, люди! — сказал негромко. И, указывая на дверь, прорычал: — Убирайся! Оставь меня в покое хоть на пять минут! Будь так любезен!
В тот вечер я отвез его в торговую галерею. Из машины выходить не стал, к компании шоферов не присоединился.
В Гургаоне, куда ни кинь взгляд, стройплощадка; работа не утихает и ночью: горят прожектора, пыль клубится над котлованами, леса карабкаются выше и выше, бледными тенями снуют люди и вьючные животные, надрываясь под тяжестью щебня и кирпичей.
Человек вел по стройке осла, с обеих сторон ярко-красного седла свисали две металлические бадьи, доверху заполненные щебнем. За верховодом семенили два осла поменьше, тоже с нагруженными бадьями. Эти двое шли не так быстро, и крупный осел то и дело останавливался и оборачивался, выказывая что-то очень похожее на родительское беспокойство.
Я сразу понял, что меня тревожило.
Послушаться Кусум? Жениться? Ни за что! Она шантажирует меня, нарочно передала свое письмо через Мангуста. Попробуй, мол, ослушаться, сразу сообщу мистеру Ашоку, что денег не шлешь.
Правда, с другой стороны, у меня будет женщина, — а то уже давно ни с кем ничего, прямо невтерпеж. Стоит вонзить клюв в невинную девчонку лет этак семнадцати-восемнадцати, и все болезни, душевные и физические, как рукой снимет, это всем известно. Потом, за невестой дадут хорошее приданое, уж Кусум постарается. Золото высшей пробы, новенькие банкноты. Кое-что перепадет и мне. У женитьбы есть и хорошая сторона.
А есть и плохая.
Посмотри на осла, сказал я себе. Вот что тебя ждет. И твоих детей. Чему ты их научишь? Таскать грузы для богатых?
Я положил руки на руль и с такой силой сжал пальцы, будто хотел кого-то задушить.