Белый отряд

Во время этих переговоров неизвестный рыцарь сидел, словно стальная статуя, не глядя ни направо, ни налево. Он сменил коня, на котором приехал, и теперь сидел на том рослом вороном жеребце, которого вел в поводу оруженосец. Достаточно было взглянуть на его мощные широкие плечи, суровый и замкнутый облик и на то, как он обращается со щитом и копьем, чтобы тысячи критически настроенных зрителей убедились, насколько это опасный противник. Эйлвард, стоявший в первом ряду лучников вместе с Черным Саймоном, Большим Джоном и другими участниками Отряда, обсуждал весь ход турнира с той свободой и знанием дела, каким мог обладать воин, который всю свою жизнь имел дело с оружием и был способен с одного взгляда определить достоинства всадника и лошади. Сейчас он, насупившись, разглядывал незнакомца, и на лице его было выражение человека, силящегося что-то вспомнить.

– Клянусь эфесом! Я уже где-то видел это могучее тело. Но никак не припомню где! Может быть, в Ножане, или это было в Орее? Вот увидите, ребята, этот человек окажется одним из лучших воинов Франции, а искуснее их никто в мире не владеет копьем.

– Это тыканье друг в друга – детская игра, – сказал Джон. – Я бы готов попробовать, и, клянусь черным крестом, мне кажется, я бы справился.

– А что бы ты сделал, Джон?

– Да мало ли что можно было бы сделать, – задумчиво проговорил лесник. – Мне кажется, я начал бы с того, что сломал копье.

– Все стремятся сломать копье.

– Да нет, не об щит противника. Я бы переломил его об мое собственное колено.

– А что ты этим выиграешь, старая туша? – спросил Черный Саймон.

– Таким способом я превратил бы эту дамскую шпильку в весьма удобную дубинку.

– А тогда что, Джон?

– Я перехватил бы рукой или ногой его копье там, куда ему было бы угодно сунуть его, а потом ударом своей дубинки раскроил бы ему череп.

– Клянусь моими десятью пальцами, старина Джон, я бы отдал мою перину, чтобы поглядеть, как ты выступаешь на турнирах и сражаешься на копьях. Это самые галантные и изысканные состязания, и ты заслужил право в них участвовать.

– Мне тоже так кажется, – ответил Джон без улыбки. – Опять же, один может обхватить другого вокруг талии, стащить его с лошади, отнести в палатку и отпустить только за выкуп.

– Отлично! – воскликнул Саймон среди хохота стоявших рядом с ним лучников. – Клянусь Фомою Кентским, мы сделаем тебя распорядителем турниров, и ты будешь сочинять правила для наших состязаний. Но скажи, Джон, кто же та, в честь кого ты будешь так по-рыцарски и храбро сражаться?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, Джон, ведь такой сильный и необычный воин должен сражаться во имя блестящих глаз своей дамы или ее загнутых ресниц, вон даже сэр Найджел сражается в честь леди Лоринг.

– Насчет этого я ничего не знаю, – сказал лучник-великан, смущенно почесывая затылок. – С тех пор, как Мэри обманула меня, я не могу сражаться в честь ее.

– Да это может быть любая женщина.

– Ну тогда пусть будет моя мать, – сказал Джон. – Ей было очень трудно вырастить меня, и, клянусь спасением души, я буду сражаться ради ее загнутых ресниц, ведь у меня сердце болит, когда я думаю о ней. Но кто это?

– Сэр Уильям Бошан. Он очень храбрый человек, но, боюсь, едва ли сидит достаточно крепко в седле чтобы выдержать бой с таким противником, каким, видимо, окажется чужеземец.

Предсказание Эйлварда быстро оправдалось: он еще не успел договорить, как оба рыцаря встретились в середине арены. Бошан нанес своему противнику сильный удар по шлему, но получил встречный удар такой мощи, что вылетел из седла и покатился по земле. Сэр Томас Перси также потерпел неудачу: его щит раскололся, наручень был пробит, а сам он был слегка ранен в бок. Лорд Одлей и незнакомец благородно ударили друг друга по шлемам. Но в то время как неведомый рыцарь остался сидеть на своем коне так же прямо и уверенно, удар его оказался настолько сокрушительным, что заставил англичанина откинуться назад на круп лошади, и, лишь проскакав галопом половину арены, он пришел в себя. Сэр Томас Уэйк был сброшен наземь военным топором – он сам избрал это оружие, – и Уэика пришлось унести в палатку. Эти победы, одержанные столь быстро над четырьмя знаменитыми воинами, взволновали толпу зрителей, которые были изумлены и восхищены. Гром аплодисментов, какими разразились английские солдаты, горожане и крестьяне, показывал, насколько любовь к отважным рыцарским деяниям могла подняться над соперничеством наций.

– Клянусь спасением души, Джон! – воскликнул Принц. Его щеки пылали, глаза блестели. – Это человек высокой отваги и большого мужества. Я никогда бы не поверил, что на земле есть хоть один рыцарь способный победить этих четверых.

– Как я уже сказал, сир, это рыцарь, который может принести нам много чести. Но нижний край солнца уже касается воды, и скоро оно опустится в море.

– Вот и сэр Найджел Лоринг, он пеший, и у него меч. – сказал Принц.

– Я слышал, что он превосходно владеет этим оружием.

– Лучше всех в вашем войске, государь, – ответил Чандос. – Но я не сомневаюсь, что сегодня ему понадобится все его искусство.