Белый олень. Часть 1. Дочь севера

Этим чувством был страх, медленно и неуклонно заполнивший все существо парня. А еще вопрос родился в подсознании и высветился неумолимо: «А смогу ли я?» Ведь если «смогу», то всё, к чему так привык за девять месяцев трудной учебы, будет продолжаться: теоретическая и физическая подготовка, полеты на тренажере, зачеты, сессии, семестры, законы Бернулли, Клайперона и многие другие, на основе которых держится в воздухе самолет, редкие увольнения в город, замкнутый мир единодушного коллектива одержимого мечтой о небе… А если «не смогу», то все исчезнет как мираж, и заключительным этапом первого курса летного училища станет упаковка чемодана и оформление проездных документов в один конец, до есть домой. И мечта стать пилотом, чтобы заменить погибшего летчика-отца, так и останется неосуществленной мечтой.

Максим вернулся в палатку. Двое курсантов и старшина группы Романов спали крепким сном. Глянув на безмятежно посапывающего на топчане Сергея, Максим подумал: «Ну и нервы! Дрыхнет как ни в чем не бывало! Впрочем, тридцать прыжков – это говорит о многом. Сегодня он совершит тридцать первый, завтра – тридцать второй, тридцать третий… А смогу ли я уже через какой-то час шагнуть в километровую пустоту?»

Тем временем над горизонтом показался тоненький ободок малинового солнечного диска. Где-то послышался недолгий четкий бой перепелки. На дальнем озере загоготали гуси. Посвистывая узенькими крыльями, низко над землей пронесся табунок стремительных уток-чирков, шарахнулся, чего-то испугавшись, и сгорел в золотом пламени восхода.

Максим откинул полог палатки, подавляя тревогу и страх напускной бравадой, гаркнул во все горло:

– Подъем, парашютисты, вас ждут великие дела!

***

А вскоре окрестные поля и кудрявые березовые перелески наполнились рокотом запускаемых авиационных моторов. Мощный гул поплыл над проснувшейся землей, разнесся на десятки верст по округе. В палаточном городке суета, топот множества ног, громкие выкрики команд.

–Товарищи курсанты! – инструктор парашютной службы Королёв обвел придирчиво-внимательным взглядом строй первокурсников. – Сегодня для многих из вас первый прыжок с парашютом. Я имею их почти две тысячи, но никогда не смогу забыть первого, потому что первый прыжок – это испытание воли и мужества, которые являются основными чертами характера будущего пилота. Навсегда запомнится первый прыжок и вам. А сейчас всем получить парашюты, готовиться… и – по самолетам. Еще раз внимательно обдумайте все действия, вспомните до мелочей все то, чему вас учили. Желаю всем мягкого приземления.

Ан-2, коротко разбежавшись, ушел в небо. Сабельно кромсая искрящийся солнечный воздух лопастями винта, самолет споро набирал высоту, потом лег в пологий вираж, выходя в точку выброски. Из-под правого крыла медленно выплывал обширный луг учебного аэродрома, отороченный по контуру густыми зелеными березняками. Пора было готовиться к прыжку. И только сейчас Максим окончательно убедился, что ему действительно страшно и преодолеть этот противный липкий страх, пожалуй, не по силам. Да, точно: неуправляемо дрожали кончики пальцев, под шелковой прокладкой подшлемника он явственно ощутил испарину.

Максим поднял голову, осмотрелся. Курсантов было двенадцать, почти все прыгали первый раз и сидели напряженно, с заметно побледневшими лицами, с неподвижно-стеклянными глазами. Лишь взгляд Сергея Романова, расположившегося перед самым люком, не выказывал никакого волнения. Равнодушно, и как-то даже сонно он глядел в иллюминатор самолета. Чтобы хоть чем-то занять дрожащие руки, Максим стал поправлять лямки подвесной системы парашюта.

Высота тысяча метров. Целый километр голубой бездны под ногами! На шпангоуте-переборке хвостового отсека загорелся желтый плафон-сигнал – «приготовиться!». Инструктор встал, открыл внутрь фюзеляжа дверцу десантного люка, зафиксировал ее резиновым тросиком с колечком. Бешеный поток холодного воздуха ворвался в тесное нутро самолета. Выставив носок десантного ботинка за нижний срез люка, Королев «прицеливался», держась одной рукой за борт, другой крепко сжимая плечо Сергея, которому было приказано первым покинуть самолет, чтобы подать пример неопытной молодежи.

Но где же она, наконец, эта точка отделения? Глаза Королева прищурены, поток воздуха крупно морщит его лицо. За спиной инструктора треплется фал страховочной системы, пристегнутый карабином к десантному тросу, висящему под потолком. И вот она, зеленая вспышка плафона и резкий рев сирены «пошел!»

– Давай! – скорее понял по движению губ инструктора, нежели расслышал Сергей. Рука на его плече разжалась, и теперь только ноги соединяли его с самолетом.