Белый конь

Ладо приблизился к ней и посмотрел так пристально, словно видел ее впервые. Действительно, рыбаку казалось, что перед ним не Юлия, а другая, чужая и далекая женщина, которая только что спасла его от гибели, а потом раскрыла тайну его жены. Большую тайну ему доверила. Поэтому Ладо так спокойно сунул руки в еще не просохшее пальто и, не оборачиваясь, пошел к дверям.

— Зачем ты надел мокрое пальто? — настиг его голос Юлии.

— Я должен уйти, — ответил Ладо.

— Вернешься?

— Нет… Не вернусь.

— Я знала, что ты уйдешь и больше не вернешься… У тебя больше гордости, чем… — Юлия не закончила фразу. Глаза ее наполнились слезами, и голос прервался. Она чувствовала себя обобранной, опустошенной. Только сейчас поняла, что потеряла самое дорогое в жизни, потеряла навсегда.

Ладо обернулся с порога:

— Я не останусь… Не могу…

— Знаю… И я тоже не могла. Поэтому сказала тебе… Знала, что ты уйдешь, и все равно сказала…

Шел снег.

В темноте не было видно снежных хлопьев, но Ладо чувствовал, что снег валил густо, сразу осыпав его волосы и плечи. Во дворе все было покрыто белым снегом.

В окне у Мако горел свет. Старуха уже поднялась, а это означало, что до рассвета осталось совсем немного.

Ладо вспомнил слова Мако и повторил про себя: «У красоты своя цена… Она дорого стоит…»

Ладо вышел на улицу. Под ногами хрустел снег. Рыбак шел, сам не зная куда…

Наступило утро, а он все шел… Настал вечер — он опять шел куда глаза глядят.

Ощутив голод, рыбак порылся в карманах — не нашел и ломаного гроша.

Захотелось тепла, уюта. Куда идти?.. На свете не было человека, который пожелал бы его приютить. Вдруг на ум пришел духан Антона. Если только туда пойти. Там, по крайней мере, можно в долг поесть и скоротать ночь…

Ладо прибавил шагу.

В духане и впрямь оказалось тепло и уютно… Кто-то, перегнувшись через прилавок, шептался с Антоном. На приветствие Ладо человек оглянулся, и Ладо увидел Степанэ.

— Это ты, Ладо? — ухмыльнулся Степанэ. — Где пропадал? Высох, наконец, или все еще мокрый?

Рыбак, расстегнув пальто, сел на лавку.

— Антон, дай поесть чего-нибудь…

Мельник что-то шепнул духанщику.

— Ты же знаешь, Ладо-джан, какие нынче времена… За тобой еще старый долг числится, — помявшись, ответил духанщик.

— Не бойся, и старый долг заплачу и новый.

— Не могу, Ладо-джан, не обессудь…

— Ах, вот оно что?! — Мельник обернулся к Ладо. — Ступай домой, Юлия накормит ужином.

— У Юлии ты тоже привык ужинать… И сейчас за это заплатишь.

Ладо приблизился к Степанэ и, неожиданно замахнувшись, ударил его в подбородок. Мельник отлетел к стене и сполз на пол. Прежде чем он успел подняться, Ладо снял ремень и, сложив его вдвое, хлестнул мельника по лицу. Раз… другой… третий…

Каждый удар сопровождался бранью и проклятьями.

Духанщик так растерялся, что не мог никак выбраться из-за стойки, растерянно лепетал:

— Что ты делаешь, Ладо-джан… Ведь убьешь человека… Садись, я тебя и накормлю, и напою… Ладо… Ладо-джан…

Ремень Ладо яростно свистел в воздухе. Мельник прикрывал лицо руками, умолял не убивать.

Ладо устал, он прерывисто дышал, обливался потом. Наконец оставил Степанэ в покое и, разгоряченный, отвернулся, чтобы застегнуть ремень.

— Антон, дай поесть! — крикнул он, садясь за стол.

Духанщик сделал знак Тасико, испуганно выглядывавшей из кухни:

— Неси все, что есть!

Мельник кое-как поднялся. Из ран на лице сочилась кровь, веки посинели и распухли. Он достал из кармана платок и вытер кровь. Потом снова провел по лицу окровавленным платком.

Духанщик переводил испуганный взгляд с мельника на Ладо и держал язык за зубами, боясь, как бы снова не сцепились эти два богатыря.

Ладо сидел, спрятав лицо в ладони и упираясь локтями в стол. Тасо поставила перед ним тарелку с горячей каурмой. Антон подал хлеб. Ладо не шевельнулся. Горячий пар овевал его лицо, запах пищи щекотал ноздри, но есть он сейчас не мог. Что-то подступало к самому горлу, и ему даже слюну трудно было проглотить.

Степанэ, пошатываясь, побрел к выходу.

— Значит, так?! — обернулся он, уже открыв дверь.

Ладо отнял ладони от лица и исподлобья взглянул на мельника:

— Получается, что так… И ничего не поделаешь…

Степанэ хлопнул дверью.

Духанщик бегом поднес рыбаку водки.

— Выпей, Ладо-джан… Полегчает.

— Старый долг, говоришь, за мной?!

— Да все Степанэ нашептал, а я и послушался!

— Что нашептал?!

— Ну… говорит. — Антон смешался. — Не давай ему ничего.

— Почему?

— Чтоб скорей, говорит, ушел.

— А ему не все равно, когда я уйду?

Антон, сопя, наклонился и зашептал на ухо:

— Да девчонке проходу не дает, будто на ней свет клином сошелся! На эту ночь велел ее задержать в духане.

Ладо залпом выпил водку и поставил стакан на стол.

Духанщик снова налил. Ладо отломил кусок хлеба и начал есть.

— Лодку продам, а долг верну… Так и знай…

— Знаю, Ладо-джан, как не знать, — поддакивал духанщик.

«Лодку продам… — Дурное предчувствие кольнуло Ладо в самое сердце, и он повторил про себя: — Лодку продам… Этого только не хватало… — На этом свете у меня ничего нет, кроме лодки… Лодка да собака…»

Ладо только сейчас вспомнил о собаке.