Белый индеец

Они пели долго, глядя прямо перед собой. Ренно чувствовал, что мысли его становятся более отчетливыми, все тело, казалось, наполняется удивительной силой, и он запел громче. «Я должен быть первым, — думал мальчик. — Я сын Гонки, главы клана Медведя. Я благородный сенека. Я должен быть первым, ради всех, кто был до меня!»

Он взмахнул руками и провел заточенными камнями по бедрам. Хлынула кровь, но лицо его застыло, словно маска.

Ренно все пел. Через несколько минут он наклонился и на этот раз провел камнями по икрам.

Теперь уже весь отряд смотрел на него.

Сын великого сахема, племянник матери клана Медведя Са-ни-вы должен быть сильнее всех. Он первый в клане, и эту честь надо заслужить. Сын Гонки не будет простым воином. Весь народ смотрит сейчас на него, и нужно быть достойным своего отца.

И в третий раз Ренно провел камнями по телу.

Кровь хлестала из глубоких ран.

Петь становилось все труднее, Ренно начинал хрипеть и задыхаться, но не останавливался ни на минуту. Мальчики смотрели на него с восхищением и ужасом. Хавен встревожился.

У Ренно закружилась голова, и он опустился на землю, скрестив ноги. В последний раз юноша провел камнями чуть выше локтей. Боль была страшной, но Ренно слышал, что воины, умиравшие от пыток, пели до последнего вздоха.

Хавен знаком велел Ренно остановиться. Тот не послушался. Он лишь замер, чтобы набрать в грудь воздуха, и тут услышал слабый звук. Высоко в небе, прямо над головой, в солнечных лучах парил на распростертых крыльях ястреб.

Ястреб!

Это посланник маниту, они принимали жертву Ренно!

Боль ушла, и Ренно словно растворился в окружающем мире. Мальчик улыбнулся, выронил камни, медленно скрестил руки на груди и замолчал.

— Ты — мужчина, — торжественно подтвердил Хавен. — Теперь все вы — мужчины. Вы доказали, что можете называться сенеками.

Все вошли в реку. Ренно отказался от помощи и оставался в воде, пока раны не перестали кровоточить.

После купания Хавен раздал ребятам мох и лечебные травы, чтобы приложить к ранам. Несколько юношей сразу отправились за диким маисом, орехами и ягодами, Хавен подстрелил и принес в лагерь оленя. Тушу разделали и тут же зажарили на костре. На закате начался праздничный пир. Юные воины ели жадно, многие хватали новые куски и отбрасывали наполовину обглоданные. Но Ренно ел медленно, помня слова Са-ни-вы: «Люди, которые много едят, заставляют свой живот требовать еще больше пищи».

После пира Хавен обошел весь отряд, прощаясь с каждым. Им предстояло собраться вместе на четвертый день, и наставник обещал, что сам пойдет искать тех, кто не сможет вернуться вовремя. Пришла очередь Ренно. Хавен сказал:

— Если хочешь, можешь поспать у костра, а уйти утром. Ты еще слаб.

— Я могу идти, — твердо ответил мальчик.

— Все-таки подумай.

— Я готов, — спокойно сказал Ренно.

— Ну что ж. Ступай с миром, и пусть маниту пошлют тебе видение.

Ренно так ослаб, что не стал уходить слишком далеко. У ручья мальчик нашел подходящую полянку, сплел из веток грубый, но прочный шалаш и уснул.

Ночью Ренно внезапно проснулся, почувствовав чье-то присутствие. Схватив нож, мальчик принялся вглядываться в темноту и наконец различил смутные очертания огромного бурого медведя. Верный брат знал, что Ренно не в силах постоять за себя, и охранял его покой.

Ренно притворился, что не замечает Я-го-на. Мальчик снова уснул, а утром поблизости уже никого не было.

Тело Ренно горело, а голова раскалывалась от боли. Он напился воды из ручья, сменил повязки и вернулся в шалаш. Целых три дня мальчик провел в своем убежище, выбираясь только для того, чтобы напиться и искупаться. Жар не спадал, но раны понемногу затягивались, и Ренно понимал, что скоро поправится.

Юноша много спал, но сны его были обрывочными и туманными. Каждый раз, проснувшись, он пытался вспомнить, что ему мерещилось на этот раз, но видения забывались.

В последний день Ренно почувствовал себя намного лучше. Есть не хотелось, а раны почти затянулись. Жар спал, и мальчик ощутил прилив бодрости.

Последняя ночь была лунной. Ренно знал, что это добрый знак. Маниту любили лунный свет.

Во сне он опять оказался у длинного дома, как и в прошлый раз. Все было по-прежнему. Ренно вошел. Огонь горел в очаге, но в комнате никого не было.

«Он вернулся, — сказал огонь. — Но теперь он — мужчина!»

«Садись, — вежливо предложил потолок. — Хозяйка ждала тебя».

Ренно словно со стороны увидел себя сидящим у огня.

На улице послышался вой.

Ренно вдруг пришло в голову, что женщина-маниту может вызвать его на бой. Вероятно, чтобы обрести силу, нужно победить ее?

«Тебе не придется сражаться со мной, брат медведя, — послышался голос у него за спиной. — Ты не можешь убить меня. Ты станешь великим воином, но не я помогу тебе».

Ренно обернулся. Женщина-маниту стояла на пороге, и луна светила ей в спину. Юноша вздрогнул и посмотрел туда, где должно было находиться лицо. Светлая дымка окутала голову существа, и он не мог разглядеть черт.

«Ты хочешь обрести силу?»

«Да».

«Она придет, но не сейчас. Ты получишь ее, когда в первый раз пойдешь в битву. Это дар моего сына. Ты уже видел его».