Белый якорь

Затем шагнул в нишу стены, отодвинул бесшумно засов и очутился вновь на улице, но уже под защитой прекрасного заграничного прорезиненного пальто.

Постояв немного на углу, Кара беззаботно, — но зорко посмотрел по сторонам…

Его острое зрение пронизало темноту и он заметил темный силуэт знакомой машины.

И поспешно направился к ней.

Расчет, с математической точностью установленный Скворцовым, на этот раз оказался неверным. И в дальнейшем эта ошибка имела весьма серьезные последствия…

Машина, стоявшая у входных дверей чайной, оказалась кузовом к глухой стене чайной…

А так как эта стена служила входной дверью хитроумных махинаций господина Кары — то естественно, что Скворцов оказался жертвой на этот раз необследованных им «стратегий» Кары.

Кара легкой походкой быстро приближался к автомобилю…

Кара, конечно, заметил человека, сидящего на задке кузова, набросился на него прыжком пантеры, взял его на мертвый прием воровской хватки.

До такой степени события развернулись быстро, что Скворцов не успел отпарировать прыжка нападающего…

На всякий случай он ударил приемом Джиу — Джитсу, но было уже поздно — два сильных человека — Кара и его шофер, который оказался знакомым нам Хлопсом — схватили Скворцова, быстро скрутили ему руки…

Хлопс связал его крепко шарфом, поднял, закрыл ему лицо, вскинул на спину и скрылся вместе с Карой в той же стене.

Промокшего насквозь Скворцова положили на пол фешенебельной комнаты, где недавно приводил в порядок свой туалет Кара.

Какое–то восхищение овладело Кара, когда он рассмотрел свою случайную жертву.

Он скинул цилиндр, распахнул пальто, со всего размаха упал в кресло, закурил сигару, заложив нога на ногу…

И, стараясь сохранить хладнокровие, иронически сказал:

— Не имеете ли жалоб, гражданин Скворцов?

— Нет. Я лежу удобно, — спокойно ответил Скворцов.

— Теперь, когда наши роли несколько переменились, я так же щедро, как и вы, — предоставляю в ваше распоряжение мой гардеробный шкаф…

— Только бы не заставили переодеваться, — тревожно подумал Скворцов и хладнокровно ответил:

— Да, с вашей стороны это было бы весьма любезно… Я весь мокрый… У меня высокая температура. И я могу потерять сознание… Едва ли это входит в ваши расчеты…

Хлопс при этих словах подскочил к Каре и что–то шепнул ему на ухо.

Кара многозначительно повел бровями и процедил:

— Мы сейчас очень заняты, гражданин Скворцов. До утра вряд ли вам удастся переодеться… А потому крепитесь! А утром наш врач вам сделает легкую операцию.

— Сошло… — подумал Скворцов.

И сейчас же закрыл глаза, оставив лишь маленькую щель — на всякий случай…

Кара быстро встал с своего кресла, застегнулся на все пуговицы, надел цилиндр.

Приоткрыл окошко и крикнул:

— Бор!

Через минуту вошел хозяин чайной с осовелым лицом, еле держась на ногах от выпитого вина и удивленными взглядами установился на Кара.

— Иметь за ним наблюдение…

Ткнув палкой в бесчувственного Скворцова, Кара вместе с Хлопсом вышел из комнаты и исчез в темном коридоре.

А через минуту Скворцов ясно услышал, как на улице запыхтела машина. Затем все умолкло.

VI Наглядный вред от алкоголя

Как связанный лев, беспомощно лежал Скворцов и мысли путались в его голове…

— Если какое–нибудь внешнее обстоятельство не выведет меня из этой берлоги, то я вряд ли выберусь отсюда сам!..

И Скворцов, конечно, был прав. Ибо, во–первых, он решительно не знал, в каком этаже он находится — его несли закрытого с головой куда–то и вверх и вниз…

Во–вторых, он не знал ходов этого таинственного здания.

В третьих, — инстинкт ему повелевал быть настороже и не доверять особенно авторитету своих выкладок, ибо таковые… на кузове… уж доказали свою несостоятельность…

Но что вы сделаете с пьяным человеком?

Который от поглощенного алкоголя раскисает, впадает в жалостливый тон и желает помочь там, где его помощь может послужить ему же во вред.

Хозяин чайной в пьяной фанаберии, с какой–то педантичностью, почти через каждые пять минут подымал окошечко и заглядывал в комнату.

Всякий раз встречаясь с жалостливым взглядом Скворцова.

— За что вы так наказаны? — спросил он наконец в приливе пьяной болтливости…

— Вот оно — внешнее обстоятельство, — подумал Скворцов.

— По–русску не разумлю, пане…

— Пан поляк?

— Так, пане…

И Скворцов быстро затараторил по–польски.

Смысл этой речи был следующий:

— Я дал сведения, которые требовал пан Юлий, но он меня заподозрил в измене, а я бедный человек. Я не могу изменить родине…

— О, пан наш очень строгий. Я вам дам сейчас немного выпить. Вы согреетесь, отдохнете, а потом я вас опять свяжу. И пан Юлий ничего не узнает.

С этими словами хозяин выставил руку в окошечко, потянул за шнур, — деревянная перегородка со скрипом открылась.

И он вошел в комнату.

Через пять минут Скворцов сидел в кресле, наливая в рюмку какую–то прозрачную жидкость и, делая вид, что пьет ее, выливал незаметно в плевательницу.

Когда вновь вошел к нему хозяин. Скворцов незаметно для него щелкнул затвором своих часов и добродушная, пьяная морда хозяина запечатлелась на фотографии.

— А далеко пан Юлий? — опасливо спросил Скворцов по–польски.