Белый якорь

К гостинице «Париж» подошел бритый субъект с саквояжем.

У подъезда стояли извозчики, несколько автомобилей с шоферами, читавшими газеты.

Субъект прошел в обширный вестибюль и здесь обратился к внушительному швейцару в синей поддевке и фуражке с галуном.

— К кому идете?

Субъект вынул шагреневый бумажник, на котором выделялся вензель в форме якоря, и достал оттуда карточку. Швейцар прочел:

— Филипп Хлопс, комиссионер.

Посмотрел сквозь стекла пенсне на вензель бумажника, в форме якоря, и почтительно снял свою галунную фуражку.

На внутреннем дне фуражки красовался такой же якорь в виде вензеля.

— Пожалуйте… Вы знаете, как пройти?

Комиссионер Хлопс молча кивнул головой и поспешно поднялся наверх по широкой лестнице.

II Ф. Хлопс, комиссионер

Пройдя два коридора, он свернул за угол и остановился перед дверью с № 93. Постучал так: два раза быстро и три — раздельным стуком.

Дверь бесшумно отворилась.

Хлопс прошел первую комнату. Из–за портьеры вышел незамеченный им раньше человек в серой тужурке, с серым лицом и встал у двери второй комнаты.

Хлопс опять вынул бумажник с знакомым вензелем и подал свою карточку:

— По срочному делу… Очень важному…

— Изложите дело…

Хлопс замялся.

— Я бы хотел лично…

Серый человек криво усмехнулся и небрежно поиграл своим брелком в форме якоря.

— Но вас слушают… Подойдите сюда…

И подвел Хлопса к трубе стоявшего на тумбе граммофона.

— Говорите…

Хлопс с недоумением посмотрел на серого человека, пожал плечом, но, наклонившись к трубе грамофона, проговорил тихим голосом:

— Взрыв не удался. Кара схвачен…

В ту же минуту на дверке граммофонного ящика показался световой сигнал синего цвета. И потух. Потом вспыхнул еще два раза.

Серый человек отрывисто проговорил:

— Подождите здесь.

И вошел в соседнюю комнату. Хлопс увидал сидящего на кресле человека спиной к нему.

Высокая спинка кресла скрывала почти всю фигуру незнакомца.

Хлопс увидел мельком лишь сухой, бритый профиль, да стороной мелькнула крепкая белая рука с золотым панцирным браслетом, на котором прикреплен был медальон овальной формы. Рука эта приняла его карточку.

Дверь бесшумно закрылась.

Хлопс устало присел на мягкое кресло, закурил папиросу и подумал:

— С этой нашей конспирацией с ума можно спятить… Сколько у него секретарей? Запутаешься…

Прозвенел звонок неизвестно где.

В дверях вырос швейцар.

За ним шел серый человек и говорил:

— Уезжаем сегодня. Соберите все вещи и вызовите автомобиль по номеру 33–33.

Швейцар поклонился.

Через десять минут все вещи были упакованы в изящные чемоданы заграничного фасона и вынесены в вестибюль.

Из задней комнаты вышел почтенного вида человек в длинном, застегнутом на все пуговицы, сюртуке с портфелем под мышкой.

Он бросил Хлопсу по–немецки:

— Sie fahren mit mir…

И прошел к двери, где серый человек услужливо подал ему пальто. — Хлопс молча повиновался.

Внизу ждал большой автомобиль ландоле бледно–серого цвета со всеми вещами.

Сели и помчались…

III Баранину купить не удалось…

Автомобиль несся по бесконечной линии бульваров, круто свернул на площади, пролетел по Цветному бульвару…

И помчался по круговой Садовой. Замелькали — Самотечная, Сухаревская, Черногрязская…

Опять крутой поворот и пошли переулки, переулки, переулки — нет им счета!

Открылся обширный запущенный сквер на пустынной площади.

Опять целая сложная сеть переулков…

И, наконец, у красивого особняка с густым садом, бешеная машина остановилась.

В особняке приезжих встретила красивая брюнетка цыганского типа:

— Милости просим…

И пожала руку Хлопсу.

— Пройдите вперед по коридору… Третья дверь налево — ваша комната.

— Мерси, но я не один…

Хлопс обернулся, ища спутника, но тот уже исчез.

— Где я видел эту даму? — мелькнуло у него в голове, когда он разглядывал красивую брюнетку.

Та улыбнулась лукаво и дотронулась до красивой брошки с бриллиантами, расположенными в форме якоря.

— Вы меня не узнали?

— И знаю и не знаю!..

Брюнетка захохотала.

— Короткая у вас память. Я — Блосская!

Теперь Хлопс все припомнил.

Сверкающая эстрада дорогого шантана за границей, душные кабинеты с обильными возлияниями… Груда цветов и драгоценностей.

И среди всего этого дива эстрады Блосская.

— Припомнил!

— Наконец–то…

Еще бы не припомнить, когда это знакомство ему стоило несколько тысяч в вечер — из–за этого он и продал свою шкуру на конспиративную работу в опасной игре по контрразведке.

— Значит, и она наша!.. — не без тайного удовольствия подумал Хлопс, — широко же мы раскинули сети.

Но мечтать было некогда — он прошел в указанную ему комнату и здесь на минуту остановился… и замер.

В глубине комнаты сидел спиной к нему человек в кресле и проговорил ровным голосом:

— Сядьте и пишите телеграмму.

Хлопс сел за ближайший стол, на котором нашел готовую бумагу с маленьким якорным вензелем и перо с чернилами.

Человек в кресле диктовал:

— Салоники, Мариовиту.

— Баранину купить не удалось. Закупаем опять свинину. С кукурузой слабо. Вышлите аванс.

Рамзай.

— Готово?

— Да.

— Отнесите на телеграф. Вернитесь и ждите распоряжений.

Хлопс молча поклонился в спину сидящего в кресле, вздохнул и вышел из комнаты.