Белый Дозор (под псевдонимом Алекс фон Готт)

– Нет у меня больше девушки, Петр Никитич, – упавшим голосом грустно сказал Лёша, – с тем к вам и пришел.

Рука генерала застыла в воздухе. Он отреагировал мгновенно:

– Вот как? Была же у тебя девушка, я помню. Подожди-ка... Марина? Фамилия у нее еще польская. Ваджея, кажется?

– Ну и память у вас! – искренне восхитился Лёша. – Вы все помните!

– Издержки профессии, – отрезал Войтов. – Вы расстались? Ушла от тебя? Что-то нестандартное, раз ты с этим пришел ко мне, старому генералу, а не к психоаналитику, берущему сто баксов за час и говорящему своему клиенту: «Просто смиритесь с вашей проблемой, и через какое-то время вам станет легче». Нет, ты заметил? Клиенты бывают у проституток и психоаналитиков. И первые дают гораздо больше, нежели вторые. От проституток вообще много пользы, – назидательно молвил генерал.

– Простите, не согласен. Психоаналитики хотя бы не заражают срамными болезнями, – усмехнулся Лёша, – хотя девчонки на панели, конечно, люди глубоко несчастные, у каждой история на хороший роман потянет. Помните Толстого? Он очень любил эту тему. Да, интересно получается. Но я и не хожу ни к тем, ни к другим. У меня проблема почти криминальная, Петр Никитич. Марина исчезла.

– Как так?! – Войтов даже подпрыгнул в кресле. Всё же для своих лет он был еще удивительно резв. Была ли тому причиной сметана с орехами, ежедневно принимаемая им на протяжении многих лет, – неизвестно. О своем диагнозе генерал предпочитал не думать до поры до времени. Просто запретил себе, и всё тут.

Лёша только руками развел:

– Так... Квартиру продала, телефон поменяла, и ни слуху о ней, ни духу.

– Квартиру продала? Так, может, квартирное мошенничество и криминал? – сразу встрепенулся Войтов. – Проверить не мешает. У тебя ее фотография есть? Хотя не надо. Пять секунд.

Генерал вызвал своего секретаря, тот строевым шагом вошел в кабинет и почтительно замер, ожидая указаний начальника.

– Сережа, тут человека надо срочно отыскать. Запомнишь, как зовут, или записать?

– Обижаете, товарищ гене... – внезапно секретарь осекся, и лицо его приняло испуганное выражение.

– Какой я тебе генерал? – укоризненно произнес Войтов. – Просил ведь тебя обходиться без званий. Просто по имени, отчеству или господин Войтов.

– Слушаюсь, тов... Прошу прощения, господин гене...

– Ладно, валяй, – махнул на секретаря Войтов, – ты неисправим, Сережа. Короче, Марина Ваджея. И ты постарайся что-то узнать, пока мы будем завтракать. Да постой! – едва удержал генерал расторопного секретаря, которому больше подходило бы именоваться «адъютантом», – а завтрак-то!

...Завтрак проходил спокойно, как и подобает трапезе, во время которой ее участники намерены поглотить гигантское количество вкусной еды. Лёша с содроганием смотрел, как стол для заседаний, накрытый чистенькой скатертью, уставляли многочисленными яствами два молчаливых человека в штатском. На первый взгляд, употребить всё это в пищу было невозможно, но Лёша знал, что покуда с едой не будет покончено, никакие дела с места не сдвинутся. Генерал ел очень мало, зато любил смотреть, как это делают его гости. В конце он традиционно спрашивал своих посетителей, наелись ли они, и если после генеральского угощения человек еще в состоянии был говорить, то Войтов приходил в настоящий восторг, слыша в свой адрес несвязные слова благодарности совершенно объевшегося гостя.

– Ну, а как дела в институте? – спрашивал генерал, прихлебывая зеленый чай из древней чашки тонкого фарфора с золотым ободочком (так, пустяк, всего-то из царского сервиза вещица).

– Вас что-то конкретное интересует или в общем? – переходя от гурьевской каши к омлету, поинтересовался Лёша.

– Да меня всё интересует. Особенно, конечно, то, как продвигается процесс с изобретением твоего сказочного препарата для лечения всего на свете.

– Ну, не всего на свете, разумеется (омлета оставалась половина большой сковороды), а вот некоторые виды рака уже сейчас можно купировать на ранних стадиях, и довольно успешно, – поделился Лёша с Войтовым абсолютно секретной пока информацией, ибо сам еще не до конца уверовал в получившийся только два дня назад предварительный результат.

– Вот как? Это занятно. Ну, а дома как дела? Как мать? Ты вроде осунулся, исхудал. И какие же виды рака ты сможешь останавливать на ранних стадиях? – словно между прочим спросил генерал, чей диагноз, поставленный в госпитале Бурденко, не оставлял ему надежды на неточность.

– Много чего женского, – Лёша сделал попытку незаметно отодвинуть от себя тарелку, где горкой возвышались бутерброды с рыбой и ветчиной, но генерал тоже, как бы невзначай, придвинул тарелку еще ближе к Алексею.

– Да, женского, – со вздохом принимаясь за первый бутерброд и подливая себе сок из хрустального, с серебряной крышкой литрового кувшина, повторил Лёша, покорившись участи обжоры поневоле, – груди, репродуктивных органов...

– Молодец, – похвалил генерал. – Я всегда говорил, что из тебя большой толк выйдет. Не то что от этого твоего Квака. Кстати, как он?