Белые зубы

— Ну ладно, понял: значит, идет духовная война. С ума сойти! Пора показать этой дурацкой стране, кто мы. Как там вы называетесь, я забыл?

— Я представляю Килбернское подразделение Крепкого Единства Воинов Исламского Народа, — гордо сказал Хифан.

Айри вздохнула.

—  Крепкое Единство Воинов Исламского Народа, —восхищенно повторил Миллат. — Это мощно. В этом названии есть сила. Как удар в кунг-фу пяткой в нос.

Айри нахмурилась:

— КЕВИН?

— Мы и сами знаем, — мрачно проговорил Хифан, указывая под ладони, держащие пламя, где была мелко вышита аббревиатура, — что у нас проблема с акронимом.

— Да, есть немножко.

— Но это название освящено силой Аллаха, и его нельзя изменить… Так вот, я говорил о том, что ты, Миллат, можешь возглавить наше отделение в Криклвуде.

— Милл.

— У тебя будет все, что есть у меня, вместо той запутанной жизни, которой ты живешь сейчас, вместо зависимости от наркотиков, которые правительство завозит специально, чтобы подорвать силы черных и мусульман, чтобы нас ослабить.

— Да, — грустно согласился Миллат, как раз собравшийся скрутить очередной косяк. — Вообще-то я как-то об этом не думал. Но, кажется, я именно так должендумать.

— Милл.

— Джонс, отстань от меня.Ты видишь, мы ведем спор. Слушай, Хифан, в какой ты сейчас школе?

Хифан с улыбкой качнул головой.

— Я уже давно не связан с английской системой образования. Но я не перестаю учиться. Есть такие слова в «Табризе», хадит 220: Тот, кто ищет знания, служит Богу до самой смерти и…

— Милл, — прошептала Айри, не прерывая медоточивой речи Хифана. — Милл.

— Да, черт возьми. Чего тебе?Извини, Хифан, одну минутку.

Айри глубоко затянулась своим косяком и рассказала новость. Миллат вздохнул.

— Айри, они приходят с одной стороны, а мы уходим в другую. Подумаешь. Обычное дело. Понятно? А теперь, может, ты пойдешь поиграешь с детишками? У нас тут серьезные дела.

— Приятно было познакомиться, Айри. — Хифан протянул ей руку и оглядел ее с головы до ног. — Рад видеть женщину, которая одета скромно, несмотря на то что ходит с короткой стрижкой. КЕВИН считает, что женщина не должна потакать эротическим фантазиям озабоченного Запада.

— Э-э… спасибо.

Жалея себя и борясь с действием травки, Айри пробралась сквозь дымовую завесу и снова наступила на игру Джошуа Чалфена «Гоблины и Горгоны».

— Эй, мы же тут играем!

Айри резко повернулась. В ней кипела злость, которую она слишком долго сдерживала.

— И что с того?

Друзья Джошуа — толстый мальчик, прыщавый мальчик и мальчик с непомерно большой головой — в ужасе отступили. Но Джошуа решил постоять за себя. В школьном оркестре он играл на гобое и сидел рядом с Айри, которая была вторым альтом. Он давно уже поглядывал на ее странные волосы и широкие плечи, думая, что с ней у него, может быть, что-нибудь получится. Она умная и не совсем страшная, есть в ней что-то от зубрилки, несмотря на то что она вечно ходит с тем мальчиком. Индусом. Она общается с ним, но она не такая,как он. Джошуа Чалфен подозревал, что она из таких, как он сам.В душе она другая, и если постараться, можно это выявить. Она — зубрила-эмигрант, сбежавшая из страны толстых, непохожих и обезоруживающе умных. Она перешла через горы Калдора, переплыла реку Левиатракс и перепрыгнула через ущелье Дуилвен в безумной попытке сбежать от своих земляков и попасть в чужую страну.

— Я простосказал. Ты уже второй раз наступаешь на земли Голтона. Хочешь поиграть с нами?

— Нет, я не хочу с тобой играть, придурок. Я тебя даже не знаю.

— Джошуа Чалфен. Я был в начальной школе в Мэноре. И мы с тобой вместе ходим на английский. И вместе играем в оркестре.

— Ничего подобного. Я играю в оркестре. Ты играешь в оркестре. Но мы не вместе.

Гоблин, старейшина и гном захихикали, оценив игру слов. Но Джошуа не обращал внимания на оскорбления. Джошуа умел их принимать с невозмутимостью Сирано де Бержерака. Он выслушивал оскорбления (от безобидных: Джош-толсторож, Джош-вошь, Чалф ей-еврей — до неприличных: долботрон, хуесос, говноед), всю жизнь бесконечные оскорбления. И ничего: остался таким же невозмутимым. Оскорбление для него было не страшнее камушка на дороге и доказывало только его интеллектуальное превосходство над той, кто его оскорбляет. Поэтому он спокойно продолжил:

— Мне нравится, как ты постриглась.

— Издеваешься?

— Нет, мне правда нравится, когда у девочек короткие стрижки. В этом есть что-то гермафродитное. И мне это нравится.

— Ну и радуйся своим проблемам.

Джошуа пожал плечами.

— Нет у меня никаких проблем. Любой, хотя бы отчасти знакомый с основами фрейдизма, сразу поймет, что это у тебя проблемы. Иначе откуда такая агрессия? Я думал, что курение должно успокаивать. Угостишь?

Айри уже забыла, что держит косячок.

— Да, конечно. Какие мы заядлые курильщики…

— Не то что бы… Так, иногда.

Гном, гоблин и старейшина издали какие-то хрюкающе-булькающие звуки.

— Понятно. — Айри протянула ему косяк.

— Айри!