Белые тапочки от Версаче

– Что в любой простуде страшна не она, а осложнения после нее, поэтому надо минимум неделю лежать дома и лечиться.

– К сожалению, такого роскошества я себе позволить не могу, – попрощалась с медсестрой Катя и, взяв в регистратуре список вызовов, отправилась по больным.

То, что он был длинным, этот список, Катю не удивляло, но сегодня ей было особенно тяжело. Все-таки весна одержала верх над выпавшим снегом и обледеневшим панцирем, сковавшим землю. Катя провалилась в воду сразу по щиколотку, как только спустилась со ступенек крыльца поликлиники. Поняв, что ничего хуже уже случиться не может, Катя втянула голову в плечи и зачавкала в тающем месиве по своему участку.

Особенностью участка в центре Москвы была плотная застройка. Дома прилегали друг к другу, что, с одной стороны, облегчало работу участкового терапевта, а с другой – маленькие, узкие и извилистые улочки, переулки и тупики требовали от врача хорошей ориентации, знания расположения домов на участке. Так как Катя работала уже восемь лет, она могла ориентироваться с закрытыми глазами. Но почти все дома были несовременной постройки, с высокими потолками и соответственно с большими лестничными пролетами.

Во многих домах не было лифтов вовсе, а там, где они имелись, зачастую находились на ремонте. И это было настоящим адом для хромой Кати, тем более сейчас, когда у нее поднялась температура. Она даже плохо понимала, что делала, работая на автопилоте. Повсюду ее очень хорошо встречали, предлагали даже чай, но Катя отказывалась, ссылаясь на занятость. Было много температурящих и кашляющих людей, среди них – один студент, желавший откосить от учебы.

– У меня температура, – заявил он и надрывно кашлянул в сторону врача.

Катя послушала ему легкие, посмотрела горло и потрогала лоб, который, казалось, был ледяным по сравнению с ее горячей рукой.

– Ничем не могу помочь, Денис, не хотите ходить в институт, не ходите, но справку о заболевании я вам дать не могу.

– Почему?

– Потому что у вас нет этого самого заболевания, – засобиралась Катя.

– У меня температура!

– Ваша грелка под матрасом меня не впечатлила, – ответила Катя.

– Но у меня же кашель!

– Кашель курильщика, бросайте, пока молодой, – ответила Катя и, закрывая за собой дверь, услышала:

– Вот стерва!

Она усмехнулась и пошла на следующий вызов, но злость студента словно сглазила ее, и она поскользнулась на мокрых ступеньках в подъезде, палка поехала в сторону, и Катя растянулась на полу.

«Вот и все! Когда-нибудь я костей не соберу», – подумала она, поднимаясь на ноги. Голова кружилась, сильный озноб сменялся жаром. Катя с ужасом уставилась на свой упавший на пол чемоданчик. Она быстро открыла его, и самые худшие опасения подтвердились: расколотились ампулы для Ивана Федоровича Красенкова, которые она несла ему сегодня.

– Вот черт! Растяпа! Натворила дел! Старик будет ждать лекарства, он сердечник, он не может без них, а мне за это платят неплохие деньги, – сокрушалась Катя.

Она подняла свою трость и посмотрела на ее резиновый набалдашник, который стерся до дырки, поэтому она и поскользнулась.

«Ведь сколько раз хотела купить резину на трость в аптеке, да все некогда было, а сейчас вот сама себя и наказала», – подумала Катя и пошла по оставшимся адресам, только теперь еще и в грязи.

Ее ждал мужчина с приступом эпилепсии, который расшиб голову, но не хотел ехать в травмпункт из-за плохого там отношения врачей и из-за боязни нового приступа по дороге. Катя перевязала ему голову и оставила направление на рентген в поликлинику.

– Я настаиваю, – подчеркнула она.

– Сделаем, – заверил ее мужчина.

В другой квартире ее ждала перепуганная женщина, у которой стало плохо с матерью. Хоть у Кати и расплывались цифры перед глазами, но она успела разглядеть запредельные цифры артериального давления старой женщины.

– У нее гипертонический криз, – сказала Катя.

– Как скажете, – испуганно согласилась женщина.

– Да это не как я скажу, а несите телефон, я вызову «скорую помощь». И впредь поступайте только так, если не хотите осложнения в виде инсульта.

В следующей квартире Катю встретила заплаканная женщина в застиранном халате, к тому же застегнутом через пуговицу. Она так плохо выглядела, что даже нельзя было определить ее возраст. Женщина сжимала в руках окровавленное полотенце.

Катя на секунду замерла, она хорошо знала эту неблагополучную семью и даже один раз получила нагоняй от участкового милиционера за оказание помощи на дому от ножевого ранения и за сокрытие улик.

– Татьяна Игоревна, опять? – прислонилась она к косяку двери.

– Да нет, Екатерина Григорьевна, я просто порезалась на кухне ножом, совершенно случайно.

– Зачем вызвали?

– Там муж мой… Толик, он это… уже не опасен, он спит… его иногда рвет, и мне кажется, что ему плохо, – сбивчиво сказала Татьяна Игоревна.

– Татьяна! Дорогая моя, сколько раз я вам говорила, что вы обращаетесь не по адресу. Я не вывожу из запоя, это не моя миссия, понимаете? Я хожу по участку к людям, которые ждут меня в трезвом уме и твердой памяти, к тем, кому нужна моя помощь, – сказала Катя.