Белые степи

– Фатхелислам-ага, спасибо вам большое за Зухру, не дали вы ей помереть. Всем тогда худо было, и сам я чуть не отдал богу душу, но я не забывал о ней. Наша сестренка Зулейха у меня, тоже чудом выжила, крепкой оказалась, и ей нужна сестра. Разреши мне забрать Зухру в Каранелгу… Да и негоже молодой женщине жить одной у мужчины…

Фатхелислам надолго задумался. Что уж говорить – привык он к ней за это время. И как без такой хозяйки жить, когда он только-только развернулся в торговле.

Голод, обезлюдивший половину села, к этому времени прошел. Вернулись с войн с окраин России сельчане. Коммерсантам, торговцам и крестьянам дали волю, и Фатхелислам стал богатеть на глазах, начал строить новый дом. Все время был в разъездах, отсутствовал неделями. У него появились друзья-компаньоны во всех окружающих селах, и их дом никогда не пустовал – всегда кто-нибудь да ночевал по дороге по своим делам.

Он покупал у сельчан зерно, менял его на заводах на изделия из железа и продавал это потом в степных селах. Народ после войн, разрухи и голода постепенно строился, и весь этот товар был сильно востребован. Зухра не покладая рук работала по дому, обеспечивая Фатхелисламу надежный тыл, и часто он говорил ей: «Сам Аллах послал тебя умирать у моего дома…» И ему казалось, что Забир пришел отбирать у него правую руку. И тут решение само по себе пришло ему в голову:

– Забир-кустым, ты остался за отца Зухры, и поэтому я прошу: отдай мне в жены свою сестренку…

Забир, немного растерявшись от предложения такого уважаемого хозяина, помолчал и, немного подумав, сказал:

– Надо у нее самой спросить…

– Эх, молодежь, забываете вы обычаи предков – если мы сейчас с тобой ударим по рукам, то куда уж она денется. Ну да ладно, время сейчас другое, давай спросим у нее. – И они позвали возящуюся у самовара на женской половине дома Зухру. Неожиданное предложение Фатхелислама застало ее врасплох. Она уже не надеялась на чудо, но все же с каждым годом со все угасающей надеждой продолжала ждать своего Шакира.

– Ладно, вы подумайте, поговорите. А я схожу к Насыру, он хотел мне что-то заказать с Зигазинского завода.

Долго проговорили брат с сестренкой. У каждого из них были свои доводы. Трудно было ей решиться начинать новую жизнь со взрослым мужчиной в качестве жены, но, с другой стороны, за это время она успела привыкнуть к этому дому, много сделала для порядка в нем, и как все это бросать? И к возвращению Фатхелислама у Забира был готов ответ.

Так Зухра после долгих колебаний, переживаний от того, что предает Шакира, стала женой Фатхелислама. Через время он как куколку одел молодую жену, дарил ей недорогие сережки, браслеты, бусы.

Через год случилось то, что полностью перевернуло ее жизнь, сделало ее осмысленной и содержательной – под ее сердцем забилась новая жизнь… Теперь она знала, для чего нужно жить, знала, что все, что она пережила, перетерпела, было именно для этого. И щемящая боль утраты той детской светлой любви к соседскому мальчику, юноше, мужу отошла на второй план. Ее сердце наполнилось материнской нежностью и в то же время ответственностью. Она радовалась тому, что, потеряв столько близких, она даст жизнь новому человеку, восполняющему те большие потери от войн и голода. Ведь так было всегда – погибали воины, мор сжирал тысячи и тысячи, а женщины снова и снова наполняли землю жизнью. И она почувствовала свою сопричастность к великому круговороту жизни… Первой у них родилась дочь – Зайнаб, через два года и сын – Ислам.

Казалось, что во все окружение пришли мир и согласие, что, наконец, новая власть утвердилась и наступила стабильность, но недолго это продлилось. Зухре не забыть тот день, когда в село приехало партийное руководство из Красноусольска, так теперь называли Богоявленский. Всех собрали в клубе – бывшем доме Султанбек-бая, который был увешан красными флагами и лозунгами. На самом главном месте над столом с трибуной висел портрет Ленина. По стенам развешаны печатные плакаты. Зухра давно не видела всех сельчан вместе, и ее поразило то, что состав жителей сильно изменился – из прошлого окружения остались единицы; подросла молодежь, уже полностью преданная коммунистам, и называли их комсомольцами. Они с воодушевлением делали все, к чему призывала их партия, бурно отмечали новые революционные праздники. Самое страшное, что они сделали вместе с руководством, – снесли все мечети в округе, ничего святого для них, кроме Ленина и идеи равенства, не было.