Белые снега

Но теперь — все трудности позади. Обращение было многократно переписано, и каждый ученик Улакской школы имел его перевод как учебник родного письменного языка.

Несколько дней назад Сорокин с Драбкиным переселились в школьный домик, превратив свое первоначальное жилище в постоянно действующую лавку.

Драбкин стал заправским торговцем, но это его не радовало, и он все чаще заговаривал о том, что пора ему отправляться в объезд района. Часто к Драбкину приходила Наргинау, предлагала помощь, и милиционер, по всему видать, не прочь был принять ее услуги.

Из-под тени, нависшей над торосами от высокой скалы, показалась еще одна фигурка, согнувшаяся под упряжью. Человек шел медленно, оставляя за собой след, окрашенный кровью.

— Амын етти! — приветствовал его Сорокин, втыкая лопату в сугроб.

— Ии, — ответил с улыбкой Тэгрын.

— Амто?

— Гачымъейгым[19],— ответил охотник. — Пошли со мной, угощу свежей нерпятиной.

Тэгрын добыл двух нерп. Он был счастлив удачей. Волосы его заиндевели, усы покрылись изморозью. Но Тэгрын, казалось, совсем не чувствовал мороза.

У входа в ярангу светилось пятно от жировой плошки. Жена Тэгрына держала в руках ковшик с водой.

Тэгрын молча подошел, скинул упряжку, и Олына облила головы тюленей. Остаток воды она подала мужу. Тэгрын с наслаждением выпил ледяную воду. Оставшиеся на донышке капли он резким взмахом выплеснул в сторону моря.

Олына втащила туши через порог в чоттагин, потом в полог, оттаивать на отдельном куске моржовой кожи.

Пока муж раздевался и тщательно выбивал снег из шерсти кухлянки, торбазов, Олына приготовила угощение — «чаеквын», «закуску перед чаепитием». Она состояла из толченого с нерпичьим жиром мороженого мяса и тонко нарезанного копальхена. Копальхен был свежий, необыкновенно вкусный: слой, жира в меру чередовался со слоем замороженного мяса, затем шла моржовая кожа, ставшая от долгого лежания мягкой. Вдобавок была подана зеленая приправа — чипъэт, заквашенные листья, сдобренные топленым жиром и тоже замороженные. Вся эта еда, от которой с непривычки ныли зубы, предшествовала долгому чаепитию. Пока пили чай и ждали свежего вареного мяса — вели серьезный разговор, который невозможен при настоящей еде.

Пришел Пэнкок, за ним — Кмоль. После положенных слов о погоде, об охоте, Кмоль, откинув в сторону все остальное, спросил напрямик:

— Откуда придет Новый год?

— Да, откуда? — поддержал его Пэнкок. — Все в селении только об этом и говорят. Одни думают, что приедет особый человек и привезет его, этот год. Я спрашивал Млеткына. Шаман показал мне железное стучащее сердце и сказал, что оно отмеряет протяжение жизни. Тангитаны любят измерять все. Научились и это делать. День они меряют не только на утро, полдень и вечер, но и на мелкие кусочки. Млеткын сказал, это для того, чтобы всем хватило.

Сорокин пока молчал.

— А раньше при царе были несправедливости в распределении времени? — спросил Тэгрын.

— Товарищи, — Сорокин был в растерянности и поначалу не знал толком, как ответить. — Новый год — это день, с которого все люди земли начинают отсчитывать другое время. Кончился один год, как кончается зима и начинается весна.

— А когда он придет, этот день, и откуда? — перебил его Пэнкок. — Может простой человек его увидеть?

— Может, — заверил Сорокин. — Наступит на первый взгляд обыкновенный день, так же займется заря, и если будет хорошая погода, каждый из вас сможет увидеть наступление первого дня нового года.

— Но знак будет? — спросил Тэгрын.

— Какой знак?

— О том, что это совсем новый день?

— Нет, знака никакого не будет.

— Ничего не понимаю. Как же тогда тангитаны ухитряются уловить тот день? — высказал сомнение Кмоль.

— Есть большие ученые, которые знают движение небесных тел, — снова принялся объяснять Сорокин. — Расположение звезд указывает им, что пришло начало нового года, кончился старый.

— А вы как узнали? Тоже по звездам? — спросил Пэнкок.

— Нет. Мы это знали заранее. Считали дни. С начала нового года до следующего проходит триста шестьдесят пять дней, — ответил Сорокин, откинув пока для простоты високосные годы. — Через два дня закончатся очередные триста шестьдесят пять дней и надо начинать отсчет снова.

— Как интересно! — восторженно произнес Пэнкок. — Выходит, и сам я, если правильно считать, смогу подстеречь новый год?

— Конечно! — ответил Сорокин.

— Это сколько дней будет по-нашему? — обратился Кмоль к Тэгрыну.

— Три раза по пять двадцаток, три двадцатки и пять…

— Три раза по пять двадцаток, три двадцатки и пять, — повторил Кмоль. — Однако можно запутаться в таком большом числе.

Прислушиваясь к необычному разговору, Олына разделывала нерп, ставила варить свежее мясо.