Белые призраки

Теперь его вели на расстрел. Один из конвоиров — гигант, на голову выше Петра и вдвое шире его в плечах — накануне стоял на часах у комендатуры и слышал, как допрашивали партизана. Он шел позади, в двух шагах, наведя автомат на Туренко. Второй конвоир — низенький, тщедушный немец, обутый в огромные, не по размеру, солдатские ботинки, шел, прихрамывая, видимо, каждый шаг причинял ему боль.

— Послушай, Ганс, — сказал он высокому немцу, — я ведь только что сменился с поста, весь день не ел ничего… Что, если забегу пообедать? Да и ноги чуть отдохнут — натер проклятыми башмаками. Ты с ним один справишься, а?

Высокий конвоир немного подумал.

— Ладно, Отто, иди. А с ним, — кивнул он на партизана, — думаю, возни особой не будет, он ведь почти мальчик. Иди, иди, Отто, только не попадайся на глаза обер-ефрейтору.

Вечерело. Прошли по безлюдной улице когда-то оживленного села. Сразу за околицей начинался лес.

— Hier[1], — сказал немец, подойдя к стогу соломы.

Туренко остановился.

Не выпуская из рук автомата, немец отцепил висевшую на поясе небольшую лопатку и бросил ее к ногам партизана.

— Schneller[2], — сказал он. — Ям копать!.. Бери лопат!

Туренко взял лопату, быстро огляделся вокруг. Ни души. Неожиданно вспыхнувшая мысль, вероятно, отразилась на его лице.

— Но-но, ruhig[3], — сказал немец, отступая на шаг. — Копать ям!

Петр стал копать могилу. Прошло пять минут.

— Still stehen![4] — вдруг тихо сказал немец. — Nicht копай.

Подняв автомат вверх дулом, он дал короткую очередь, через полминуты — другую…

— Бери, партизан, — немец указал на сноп соломы. — Давай в ям!.. Теперь кидать земля…

И Туренко начал забрасывать лежавшую в яме солому.

Когда над ямой вырос заметный холмик, немец сказал:

— Не бойся!.. Я не убивал русиш партизан. Я сам есть Arbeiter[5]. Был в тюрьма за социялистик пропаганда! Помни Ганс Кронке!

Повернув Туренко лицом к дороге, немец легонько толкнул его в спину широкой ладонью…

Через день в штаб партизанского отряда прибежали две женщины:

— В нашей землянке, в лесу, умирает человек. Мы подобрали его на опушке. Говорит — партизан.

Из отряда туда тотчас направили двух партизан с носилками. В отряде раненого партизана поместили в лазарет. Жизнь человека была спасена, им оказался Петр Туренко, свалившийся в лесу от слабости.

А еще через две недели в наши руки попал Кронке. Доставил его в чекистскую группу один из наших товарищей, Владимир Павлюченко. С группой бойцов он устроил засаду, подбил грузовую машину и взял пленных. Одним из них и был Кронке. Немец рассказал о случае с партизаном, которого спас. «Старого знакомого» Туренко признал, и мы оставили Кронке в отряде…

Нашего новичка мы и решили использовать для детальной разведки на станции. С удостоверением, якобы полученным в госпитальной команде выздоравливающих, отлично изготовленным нашими «специалистами», Кронке направился на станцию «Д». Задержанный охраной, он объяснил, что находился в госпитале и теперь должен вернуться в часть. Узнав от охраны, что отсюда на фронт можно попасть любым эшелоном, он попросил посадить его в первый же поезд.

Кронке действительно пристроился на тормозной площадке товарняка, но вскоре спрыгнул с поезда и скрылся в лесу. Вечером Ганс докладывал командиру отряда:

— На этой станции фашисты строят пункты специальной железнодорожной сигнализации и телеграфной связи особого назначения.

Набросав на листке бумаги схему расположения секретных объектов, Ганс дополнил свое сообщение данными об охране, которая состояла из гитлеровцев, недавно прибывших в «Д», и отряда полицаев.

— Мои соотечественники, — добавил Кронке, — завтра в ночь собираются ехать в Авдеевку встречать рождество. На станции останутся только полицейские.

Командир отряда вызвал начальника диверсионно-подрывной службы инженер-капитана Кальницкого. Коммунист Сергей Кальницкий был переброшен в тыл врага недавно, в конце 1943 года, но своим отличным знанием дела, мужеством и выдержкой успел заслужить у партизан любовь и уважение.

После обсуждения данных разведки было решено готовиться к операции. Кальницкий наметил план, состав группы, дал приказ готовиться к маршу. Он тщательно проверил исправность саней, везущих взрывчатку, прочность упряжки. У каждого участника операции лично проверил оружие, осмотрел уложенные в сани медикаменты, взрывчатку, все, что требовалось для успешного выполнения операции.

Вечером Кальницкий повел минеров на станцию. В качестве проводников с ними ушли Ганс Кронке и разведчик Павлюченко.

Шли в полной тишине, команды отдавались вполголоса, курили только на привалах, пряча огонек в рукавах полушубков.

К исходному пункту, в небольшой хуторок, расположенный в лесу, минеры прибыли на рассвете. Днем они тщательно вели разведку, а как только стемнело, направились к станции.

Немцы уже уехали в Авдеевку, а охрану несли полицаи. Сняв часовых, партизаны ворвались в здание вокзала. Ошеломленных полицаев обезоружили, связали и заперли в погреб. В горячке боя партизаны не заметили присыпанное снегом окошко погреба, выходившее во двор.