Белые одежды. Не хлебом единым

После ответного восклицанья, бодро прозвеневшего среди стеллажей, он коварно замолчал и подошел к ящикам.

— Ага, семена-то наши! Настоящий лист выкидывают! Та-ак, и здесь пошел листок… Смотри-ка, дружно! Хорошо перезимовали… — Он слегка мучил Краснова, которому не терпелось заговорить о вчерашнем.

— Как вам вчерашний рулончик? — спросил наконец Ким.

— Я чувствую, ты попался на эту фальшивку.

Спортсмен выглянул из-за ящиков с веселой зеленью, внимательно посмотрел на него и ничего не сказал. «Кажется, я перехватил», — подумал Федор Иванович.

— Первые кадры, где простое деление, конечно, чистая натура, — продолжал он. — Надо сказать, ловко сделано. А с колхицином фальшивка. Эти англичане просто подогревали препарат.

— А клетка? С удвоенным набором хромосом…

— Она нежизнеспособна…

— Как же… А у Троллейбуса? Вон у нас на стеллажах. А вот в ящике, из этих семян?..

— Вижу, научился кое-чему. Ты, по-моему, давно у них?

Ким уклонился от ответа.

— Вам и так верят, — сказал он после долгой паузы, во время которой обстоятельно, серьезно он думал черт знает о чем. — Так что клятва ваша была ни к чему. Она только настораживает.

— Ты думаешь? Заметил что-нибудь?

— Перегнули. Хейфец шушукался со студентами — сразу замолчал. Могу, между прочим, организовать и третью рекомендацию. Походить к ним стоит. Там бывают интересные вещи…

«Ловит», — подумал Федор Иванович.

— Вас кто послал? Рядно? — спросил Краснов, не отрывая взгляда от своих растений.

— Нет, от себя.

— Ну да, кто послал, вы не скажете. Ревнивый муж — это у вас получилось похоже…

«Ловит, ловит, — подумал Федор Иванович. — Но на чьей он стороне?»

— Я действительно ревнивый муж, — заметил он. — Но тебя-то я не ожидал там встретить. — Он сделал глупо-восхищенное лицо. — Наш-то шеф! Смотри какой старик хитрый. Тебе он тоже ничего про меня не говорил?

— Не говорил. То есть кое-что, конечно, говорил…

«Ага!» — подумал Федор Иванович.

— Ну, кое-что он и мне про тебя… А про то, что и я там буду, — это он тебе говорил?

— Про это не говорил. А про меня что?

— Так мы с тобой далеко зайдем. Что тебе про меня, что мне про тебя — давай оставим это. Старик не любит. Но информация у шефа на высоте!

— Шеф у нас еще тот! — сказал Краснов, несколько разочарованный беседой. — И сотрудники у него… Умеет кадры выбирать!..

— Хо-хо-хо! — хохотнул Федор Иванович, даже не улыбнувшись.

III

В следующее воскресенье — это был уже шестой день мая, — солнечным утром, Лена раскладывала в пробирки для своих мух свежезаваренный кисель. За распахнутой дверью мелькал ее мелкопестренький, узко перехваченный в поясе домашний халатик; Федор Иванович в трусах и майке лежал на постели, полуоткинув одеяло, и шелестел газетой. Из-за газеты он все время посматривал — любовался Леной. Она чувствовала его взгляд, и в ее движениях ласковыми волнами пробегали тайные иероглифы. И он все это читал. И она понимала, что газета шелестит вовсе не потому, что ее мужа так уж интересует пахнущий керосином текст.

— Что происходит с нашими девчонками? — заговорила она вдруг. — Совсем с ума сошли. Ты слушаешь меня?

— Конечно! Я тебя всегда слушаю.

— Девчонки, говорю, наши. Все время кого-нибудь выдают замуж! Шамкову принялись сватать. А полгода назад на меня напали. Новый парень тогда появился у механиков. Гена. Или Валера, не помню. «Так он же темнота!» — говорю им. «Не такая уж темнота, ремесленное кончил». — «Так он же моложе меня на шесть лет! От него пахнет водкой!» — «Дурочка, она еще рассуждает. Брать надо, брать!» Это, значит, я должна была еще ловить его, а они собирались загонять мужа мне в сети!

— Давай продолжай уж… — Федор Иванович отложил газету.

— Вчера пристали: «Это у тебя обручальное?» — «А как же, — говорю. — Я уже полмесяца в брачном полете». — «Врешь! А где свадьба? Мы тебя не пропивали!» Я говорю: «Свадьбу буду праздновать вместе с крестинами». Фату я, конечно, никогда не надену. А небольшое пропивание придется устроить, а? Для самых близких. Закончится учебный год, тут и устроим.

Федор Иванович был согласен. И они замолчали. И Лена опять занялась мушками.

— Нет, я так бы и осталась мухой-девственницей, — вдруг заговорила она, — если бы не встретила тебя. И за тебя я не просто так выскочила. Имей в виду. Не просто, а потому что ты — Федор Иванович. Ты еще Федор Иванович?

В этом последнем вопросе и была вся суть начатого ею разговора. Гибельная суть. Он мгновенно понял это.