Белые одежды. Не хлебом единым

Заглянув в сберкассу, он уплатил за свое московское жилье на год вперед. Потом, спустившись в метро, полетел в центр, там разыскал старинное здание, все в лепных украшениях, а внутри его, в полутемном коридоре на четвертом этаже, — дверь с твердой бумажкой, на которой было напечатано: «Проблемы ботаники».

Редактор знал о нем. Сидевший боком к открытому окну загорелый старик с осанкой спортсмена, с выцветшими глазами и вертикальными складками на переносице и с тонкими металлическими очками, от которых свисали к плечам черные шнурки, — этот красивый старик холодно посмотрел и пригласил сесть. От жары приоткрывая рот при каждом вдохе, сказал, что редакция надеется получить материал к концу сентября. Потом, не оглядываясь, сунул руку куда-то назад и небрежно шлепнул на край стола толстую книгу. «К. Д. Рядно», — прочитал Федор Иванович. Это был только что вышедший учебник для сельскохозяйственных вузов и факультетов.

— На триста двадцатой странице, — сказал старик.

Федор Иванович открыл эту страницу и увидел на ней фото знакомой березовой ветки. «Автор лично наблюдал несколько таких случаев порождения березой ольхи, — писал Рядно в учебнике, вернее, писал Саул от имени Рядно. — Последний раз это было в мае 1949 года…»

Редактор пальцем потребовал вернуть ему учебник и сунул книгу куда-то позади себя. А к Федору Ивановичу подвинул пачку еще влажных листов очередного номера журнала. На верхнем листе было крупное фото той же ветки, а вверху страницы — заголовок статьи: «Порождение одного вида другим или болезнь?» Сразу под заголовком была дана редакционная врезка: «В августе с. г. вышел учебник биологии академика К. Д. Рядно для сельскохозяйственных вузов и факультетов. Оставляя за собой право выступить с обстоятельным отзывом на этот большой труд ученого, редакция публикует настоящее „частное“ сообщение. Оно представляет определенный интерес, поскольку к моменту выхода учебника было уже подготовлено к печати и рассматривает тот же случай с ольхоподобной веткой березы, что и приведенный автором учебника на стр. 320 его книги. И в учебнике, и в настоящей статье приводятся серьезные аргументы. Поскольку предложенные две системы научных доказательств взаимно исключают одна другую, читателю предоставляется возможность оценить их и занять собственную позицию. Редакция будет благодарна тем товарищам, которые сочтут возможным поделиться с нашими читателями своими мыслями на этот счет».

Федор Иванович широко раскрыл глаза и встретился с такими же широко открытыми выцветшими, но полными решимости глазами редактора. Взгляд Федора Ивановича говорил: «Как вы еще держитесь?» Глаза редактора таили веселье: «Сами не понимаем!»

— Как вы еще держитесь? — сказал наконец Федор Иванович.

— Держимся пока. Давайте не тяните с вашим сообщением.

— Первое сообщение знаете как будет называться? «Вид „Контумакс“ впервые скрещен с видом „Солянум туберозум“. Получены жизнеспособные семена».

Опять оба широко раскрыли глаза и умолкли.

— Вот черновик сообщения. — Федор Иванович развернул и выложил на стол четыре страницы машинописного текста, не очень свежие от хранения в заднем кармане брюк.

Старик схватил их и начал бегло читать.

— А чем вы это подтвердите? — спросил, оторвавшись. — Мы к сенсациям относимся осторожно.

— Будет фото. Там будет виден характерный стебель «Контумакса» с отходящими листьями и три ягоды.

— Это могут быть и его собственные.

— Можно дать и фото собственных. Они как горох. А эти — как грецкие орехи.

— Я лично вам верю. Но строчку о семенах пока отрежем. Когда получите и прорастите, дадим второе обстоятельное сообщение с цитологическим анализом. Иван Ильич знает об этом?

— Были приняты меры, чтоб узнал. Только всех уже отправили…

— Жаль… Это был бы для него луч света. Колоссальный успех. И колоссальное поражение схоластов.

В этой редакции схоластами называли сторонников академика Рядно.

— Привозите, привозите фото. Как можно скорее. Не позднее сентября. Просунем в октябрьский номер. Место будет оставлено.

Старик-редактор поднялся, чтобы проводить Федора Ивановича. Подал ему сухую крепкую руку.

— Да! — спохватился. — Какой псевдоним берете? Я сегодня же засылаю в набор.

— Дайте пока… Пусть Ларионов. А когда уже будете ставить в номер, дайте настоящую фамилию.

Старик посмотрел обеспокоенно:

— Конечно, так было бы лучше всего. Но все же… Вы еще молодой…

— Ставьте, ставьте настоящую. Ведь статьи будет мало. Скажут — ложь, подтасовка. Понадобится подтверждение. И живой человек. Редколлегия ведь подписывает без псевдонимов…

— Ну, на то она и редколлегия.

— Разговор будет серьезный, ставьте настоящую. Только в самый последний момент. А я пока буду дышать. Чтоб надышаться…