Белые люди

Люди спускались по эскалатору один за другим, один за другим, другой за одним. Их было много. С каждой минутой людей всё прибывало. На часах было семь тридцать утра. Москва ещё не проснулась окончательно, во многом из-за того, что само солнце никак не желало вставать. На улице было темно и многолюдно.

Максиму Владимировичу с его дисанией не доставляло никакого удовольствия видеть сонные лица, плывущие сверху вниз. Впрочем, пожалуй, даже и без дисании Максим Владимирович не был бы рад сегодняшнему утру. На этой неделе Молчанову предстояло работать на станции «Бауманская», где по какой-то причине не хватало сотрудников. Укутанный в своё дешёвое, старое, но всё ещё эффектное пальто, надетое поверх униформы сотрудника метрополитена, он сидел в будке у подножий четырёх эскалаторов и молча наблюдал за посетителями метро.

Будка располагалась между третьим и четвёртым эскалаторами, если подниматься наверх. В целом, рабочее место было достаточно холодным и тесным. Максим Владимирович ворочался в узком квадрате с четырьмя стенами из оргстекла и пытался хоть как-то согреться. Это не удавалось, и он тихо клевал носом. Непонятно было, почему внизу так холодно – «Бауманская» была достаточно глубокой станцией. Во время войны её даже использовали как бомбоубежище.

Откуда-то этот факт взялся в голове Максима Владимировича и повлиял на его сон. Молчанову виделось, что он – советский врач и должен лечить всех раненых, кто каким-либо образом попал на «Бауманскую». Причём почему-то ранеными оказывались вообще все люди, которых Максим Владимирович видел.

Он бегал среди умирающих, при последнем издыхании людей, но всё равно почему-то не хотевших умирать. И чудилось Молчанову, что он единственный здоровый человек на всю станцию. И угнетало это Максима Владимировича ещё больше. Однако стоило ему пришить какому-то солдату руку, как рядом появилась девушка. «Медсестра, видимо»,– подумал Максим Владимирович и, обрадованный тем, что появилась хоть какая-то помощь, побежал лечить ещё кого-то. Потом, он по какой-то надобности повернулся к этой медсестре и опять расстроился – это была не медсестра. Это была просто девушка. Просто девушка, которая непонятно как ещё ходила – настолько она была изранена. Вся сорочка измазана в крови, многочисленные порезы и – самое неприятное – вывихнутая в сторону правая рука.

В эту секунду Максим Владимирович проснулся. Проснулся – и понял: не проснулся. Девушка всё так же маячила у него перед глазами – на сей раз сверху вниз. И тут до Максима Владимировича дошло, что всё-таки нет – проснулся.

Девушка ехала по центральному эскалатору. Такая же израненная и примечательно окровавленная. Ехала в окружении сонных людей, которые, казалось, не замечали её. Максим Владимирович протёр глаза и посмотрел на девушку ещё раз. Всё верно: вот она, едет вниз. Лет двадцати. Красивая, но с безучастным выражением лица, от этого становившегося ещё более жутким. Мельком взглянув на часы, Максим Владимирович отметил, что едва-едва наступило восемь утра.

Когда Молчанов выскочил из своей будки (надо же всё-таки проверить, вдруг нужна помощь), девушка уже шла к поездам. Толпа понесла Максима Владимировича в противоположную девушке сторону – на платформу, откуда ехали в центр. Таинственная же девушка стояла и ждала поезда из центра, где, по понятным причинам, стояло меньше народа.

С трудом выбравшись из потока людей, Максим Владимирович отряхнул помятое пальто, старое и длинное, волочащееся по полу, и направился на другую сторону перрона. Подойдя к девушке на расстояние двух шагов, Молчанов засомневался, стоит ли вообще её беспокоить – ну и что, что вся в крови? Может, модель со съёмок едет? Но потом Максим Владимирович решил, что предложить помощь всё-таки стоит. Исключительно по той причине, что за труп на станции ему сделают выговор.

За мёртвый труп – точно. А за живой, может, и нет. Он похлопал девушку по плечу. Она обернулась и взглянула на Максима Владимировича:

– С вами всё хорошо, девушка?– она недоумённо похлопала глазами:

– Да, а что?

– Вы вся в крови.

– И что?

А вправду – и что?

– У вас рука вывихнута.

– И что?– девушка откинула светлые волосы со лба. Максим Владимирович увидел, что у неё отколота часть черепа.

– У вас дырка в голове.

– Как?– испугалась девушка.– Где?

– Вот здесь,– Молчанов дотронулся до раны на виске и слегка задел кожу. Она была холодной. Девушка достала откуда-то зеркальце и, посмотрев на открытую дыру, скинула прядь волос на неё и улыбнулась:

– Спасибо большое.

В этот момент пришёл поезд. Села на него почему-то только таинственная девушка. Максим Владимирович отошёл от неё и едва не столкнулся с парнем, разговаривающим по телефону. Он вспомнил, что именно этот юноша стоял за окровавленной на эскалаторе. Парень убрал телефон в карман.

– Простите, вы не заметили ничего странного в девушке, которая стояла перед вами?

– Где?– не понял юноша.

– На эскалаторе.

– А кто стоял передо мной на эскалаторе?

– Девушка. Она была вся в крови.

– Разве?– растерянно спросил парень.