"Белые линии"

Земан вышел из машины. Мимо него по тротуару спешили прохожие. Над магазинами, гостиницами и барами красными и голубыми огнями мигали неоновые рекламы с комически искаженными названиями (как всегда, некоторые буквы не светились), из ресторанов доносились звуки музыки. Прага жила своей обычной вечерней жизнью, как будто ничего особенного не происходило и как будто эти два человека не решили только что вопрос о жизни и смерти. Земан наклонился к дверце машины и сказал Калине:

— Я уже начал эту операцию... с той самой минуты, когда ты меня познакомил с ней. Думаешь, я могу спокойно спать, зная, что Блага бродит где-то по Праге?

Калина улыбнулся ему, он понимал Земана, сам был таким.

— Да... мало у Лиды радостей от такой жизни.

— Ничего, она уже привыкла, — сказал Земан и захлопнул дверцу машины.

Калина успел крикнуть ему вслед:

— Куда пойдешь?

— Посмотреть на манекенщицу. Спокойной ночи, Вашек! — бросил он на прощание и зашагал по вечерней улице.

4

Лида Земанова была по-настоящему счастлива со своим мужем. Они познакомились совершенно случайно, как это нередко бывает. Земан, в то время еще новичок в пражском уголовном розыске, расследовал первое серьезное преступление — подделку продовольственных карточек, и Лида долгое время фигурировала в качестве единственно возможного преступника. Ян был в отчаянии. Лида ему очень нравилась, и он испытывал к ней непреодолимое влечение, хотя и сопротивлялся ему всеми силами. В ее присутствии он терял уверенность, краснел до ушей, вопросы его были несвязными, речь корявой, и напрасно он заставлял себя быть с ней на допросах, как положено, официально строгим. Потом оказалось, что он ошибся в своих подозрениях. Ему удалось найти настоящего преступника, и радость, охватившая его, была неописуемой. Земан пригласил Лиду в одно из пражских кафе, чтобы извиниться перед ней и все объяснить, а поскольку и ее глаза излучали тепло и ласку всякий раз, когда они встречались взглядами, то Ян приглашал ее в кафе для извинений до тех пор, пока они не поженились.

Это была нежная любовь, потому что в самой Лиде было что-то такое хрупкое, нежное, что Земан иногда даже боялся крепко обнять ее, чтобы не причинить ей боль. Когда они были одни, он ласково называл ее белокурой куколкой или белокурым жеребеночком. Возможно, эти имена звучали немного комично в устах человека, который на службе должен быть твердым и решительным, так как постоянно имел дело с преступниками и частенько смотрел смерти в глаза. Однако в личной жизни Земан был совершенно не таким, каким его знали на работе и в преступном мире. Лида со смехом говорила: «Прихожу из школы и вместо того, чтобы отдохнуть, должна воспитывать еще одного сорванца». Иногда он ласково называл ее Маргаритой, потому что однажды, рассказывая ему об истории Фауста Гете, она сказала ему, что в первые дни их знакомства Ян своим профилем напоминал ей Мефистофеля. Она вообще старалась воспитывать Яна и использовала каждую свободную минуту, чтобы познакомить его со своими любимыми литературными, художественными и музыкальными произведениями. Как педагог, она, понятно, была более начитанной и образованной, чем он. Только вот свободных минут у Земана было очень мало, собственно говоря, их становилось все меньше н меньше, так что угнаться за Лидиными интересами в сфере культуры он, конечно, не мог. Лиде, однако, это совсем не мешало, она уважала и ценила природный ум мужа, быстроту и логику его мышления, способность умело действовать в любой ситуации и твердость, с какой он штудировал любую область человеческих взаимоотношений, если это требовалось по работе. Он вырастал на ее глазах в личность, его успехи на работе были таковы, что майор Павласек начал готовить из него своего преемника. А если учесть и то, что Земан был красивый, яркий, интересный мужчина, что вызывало зависть других женщин, то станут понятными мысли Лиды о том, что ей в замужестве улыбнулось счастье.

И вот теперь, когда ей уже перевалило за тридцать, она стала испытывать скрытое чувство тревоги. Тайно рассматривала в зеркале появляющиеся морщинки, приходила в ужас от темных кругов под глазами из-за недосыпания и усталости от ребячьих шалостей и других школьных проблем. Ей казалось, что она начинает полнеть в бедрах, хотя по-прежнему оставалась гибкой и стройной, и что однажды она может стать для Земана, выглядевшего все таким же по-мальчишески свежим и молодым, непривлекательной и старой. «Это был бы мой конец, — думала она иногда по ночам, глядя на спокойно спящего рядом с ней мужа. — Я бы умерла, если бы его потеряла».

Но она напрасно волновалась — Земан по-прежнему относился к ней с любовью, а с того времени, когда у них появилась Лидушка, чувства его стали еще теплее, потому что она была матерью его ребенка, которого он боготворил. Лида знала это, но все равно не могла избавиться от тревог, которые, очевидно, были результатом ее чрезмерной чувствительности.