"Белые линии"

— Ничего не поделаешь, дорогой Данеш. Но мы за эти фонари не отвечали бы, понимаете? Это была бы не наша вина. Здесь мы можем умыть руки. Будем реалистами и не станем строить иллюзий. То, что мы пока выжидаем, — это не страх и не перестраховка, а прежде всего проявление ясного и холодного ума. Наконец, то, что мы начинаем делать, это и есть политика. Или, как мы ее называем, культурная политика...

Здесь вмешался полковник Калина:

— Стоп, стоп! Остановите! Хватит!

В помещении зажегся свет. Техники начали перематывать кассеты.

Калина тихо произнес:

— Как видишь, Гонза, это щупальца как раз тех «Белых линий», которые потянулись сюда в шестидесятые годы. Теперь понимаешь, почему их так интересует Данеш?

Земан взволнованно спросил:

— Как вам удалось получить это?

Калина улыбнулся:

— Один из тех людей, которым пан Перри Штайн верит и которых приглашает к себе, — наш человек.

— И что вы с этим сделаете?

Калина пожал плечами:

— Ничего. Причем это не все, что нам об этом деле известно. Таких штайнов сейчас в Праге уже несколько. К сожалению, мы пока ничего не можем сделать.

Земан возмутился:

— Как это «не можем»? Речь идет о судьбе республики!

Калина горько усмехнулся:

— Политические инстанции махнули на такие вещи рукой. Якобы это вздорная болтовня незначительной кучки интеллектуалов. А прокурор согласия на ведение расследования сейчас не дает, ты сам знаешь. Нам нужны против них другие, более существенные факты, что-то конкретное, чтобы можно было их арестовать.

Земан вскочил:

— У меня такие доказательства есть! Я арестовал Павла Данеша не за эти мерзости, не за политику, а по конкретному уголовному делу. И я его не выпущу!

— Поэтому мы тебя, Гонза, и пригласили, — сказал Калина. — Поэтому и решили тебя проинформировать. — Он по-отечески обнял его за плечи. — Только, парень, помни: ты выходишь на тонкий лед. Видишь, какую кампанию они развязали уже в первый день его ареста. Эта кампания будет все более раздуваться, политические инстанции начнут на тебя давить, требовать быстрого окончания. Если ты с точки зрения криминалистики безупречно, а главное, быстро не докажешь вину Павла Данеша, изобличив его, ты проиграешь,

Земан, однако, решительно заявил;

— Докажу!

5

Стоял обычный ноябрьский день. Земан вышел из белого здания министерства, размышляя над той информацией, которую он только что получил. Моросил мелкий дождь. Над Летенской площадью и над нечетким, затянутым дымкой силуэтом Градчан висели низкие, косматые тучи. Прохожие спешили по улицам мрачные, раздраженные непогодой и низким атмосферным давлением, которое установилось еще с утра. Нервничали водители автомашин. И, несмотря на это, им было лучше, чем Земану. Они могли разрядить свое плохое настроение, ворча на грязное месиво на тротуарах, поссориться с автоинспектором на перекрестке, могли возмутиться по поводу отсутствия того или иного товара в магазине, могли читать газеты и выражать свое несогласие с тем, что там написано, могли накинуться, если были недовольны работой своих предприятий или решением своих личных проблем, на народную власть, на правительство и на президента. Они все это могли сделать потому, что были свободными хозяевами этой страны, а еще потому, что не подозревали, что их сиюминутное плохое настроение сегодня на руку тому, кто готовит предательство, или тому, кто все полномочия по управлению страной хочет у них отобрать. Иногда лучше не знать чего-то, чем знать, потому что, посвященный в детали какого-то дела, ты уже должен действовать и мыслить иначе, чем обычно. И все же Земан был рад тому, что Калина и Житный ему обо всем рассказали. Он, по крайней мере, сейчас понимал все во взаимосвязи, а эта взаимосвязь была такова, что он чуть не задохнулся от возмущения и гнева.

Скольким он пожертвовал в тяжелой борьбе за нынешнюю республику! Своей беззаботной молодостью, когда нес нелегкую службу в пограничной области, часто с риском для жизни. Своей любовью — женой Лидой, которая умерла на руках у него, отчаявшегося от бессилия. Своими друзьями, которые пали в кровавых стычках с классовым врагом. И теперь кто-то хочет все это стереть из памяти, предать забвению, цинично посмеяться и уничтожить республику?!

Нет, этого Земан не может допустить, какую бы там, наверху, ни проводили тактику и как бы там ни медлили. Он сел в служебный автомобиль, полный энергии и энтузиазма.

— Поехали! — приказал он шоферу и повернулся к надпоручику Стейскалу, который сел рядом с ним. — Развиваем бешеные темпы по этому делу, Мирек. Сейчас мы еще раз допросим Данеша и после обеда начнем готовить представление прокурору.

Стейскал, однако, был вынужден поубавить его оптимизм. Немного помедлив, он возразил:

— Так быстро не получится, Гонза...

— Почему?

— Я получил сообщение из нашего оперативного центра. Ева Моулисова письменно отказалась от своих показаний. Утверждает, что она якобы утром сделала это в шоке, в бреду, в невменяемом состоянии.

Однако Земана, к его удивлению, эта неприятная весть особенно не огорчила. Наоборот, он спокойно произнес: