Белые искры снега

– Какая же вы стеснительная, – улыбнулась мне учительница и разрешила детишкам сесть. Они тотчас развалились за партами перед открытыми тетрадями и учебниками – урок был сдвоенным, и перемена прервала ребят на изучении какого-то материала – как позже оказалось, это был урок литературы и ученики обсуждали антиутопическую повесть «Котлован» Платонова.

– Вы пока посидите на задней парте, Анастасия Викторовна, посмотрите, как мы работаем, – сказала, улыбаясь, учительница, и я, послушав ее, пошла по проходу между первым и вторым рядами, к своей большой неожиданности увидев на третьей парте первого ряда мальчишку по имени Костя, который был в кабинете директора, а на третьем ряду, на предпоследней парте – сына Инессы Дейберт, Ивана. В середине класса, с недовольным видом барчука сидел отпрыск визгливой Лилии Аркадьевны. В одном его ухе я заметила наушник. Что же, мальчик явно не любитель учиться, если на уроке слушает музыку.

Ого, а мне повезло оказаться с этими ребятками в одном классе. Забавно, однако. Глядишь, еще раз с Дейберт встречусь – она классная и справедливая. В этом я сегодня еще раз убедилась.

Класс оказался довольно большим – почти тридцать человек, и мальчиков было примерно столько, сколько и девочек, а может быть, на пару человек больше. Я села за самую последнюю парту второго ряда, которая по неизвестным причинам пустовала – сидевшие передо мной высоченные парни, больше похожие на профессиональных баскетболистов с детскими лицами, тут же принялись оборачиваться. Когда мальчишки обернулись раз в третий или четвертый, я широко им улыбнулась и кивнула на доску, около которой Светлана Викторовна объясняла, что котлован – это метафора могилы, и что перед тем, как что-то создать, нужно что-то разрушить, и делала это все с тем же восторженным видом. Вот что значит человек, влюбленный в свою работу!

В ответ один из баскетболистов (как позже выяснилось, эти двое действительно занимались именно этим видом спорта, выступая не только за сборную школы, но и за юношескую сборную города) печально вздохнул, так, что мне захотелось пожалеть его, а второй неистово помотал головой, говоря, что литература его совсем не интересует. Меня это, впрочем, не впечатлило, и я вновь кивнула на доску. Ребята отвернулись. Зато через минут пятнадцать мне на стол прилетела скомканная бумажка, в которой кто-то корявым почерком спрашивал, сколько мне лет, пририсовав кучу смайлов. Отвечать я, естественно, не стала, но настроение мне это подняло.

Время пролетело незаметно. По сравнению с тем, сколько длится одна пара, урок показался мне коротким-прекоротким, я даже ни разу и на часы-то не взглянула. Занятие показалось мне интересным, да и большинство учащихся, к моему удивлению, не были аморфными бегемотиками, живущими от перемены до перемены – они слушали учителя, отвечали на вопросы, что-то записывали в тетради, искали в учебнике, не стесняясь, говорили свои мысли. Светлана Викторовна скакала по всему кабинету, явно находясь в эйфории от урока, и только в конце она опомнилась, что не отмечала отсутствующих в классном темно-зеленом журнале, важно лежащем у нее на столе с кипами тетрадок и стопками книг.

– Ох, две минутки до конца урока. Как же быстро с вами время летит! Все записали домашнее задание? Прекрасно! А кого у нас сегодня нет?

– Охотниковой нет, – ответило несколько голосов одновременно. – И Зарецкого!

– Катя болеет, – тут же сообщила какая-то девочка с первой парты, место рядом с которой было пусто.

– Ой, бедняга! Пусть выздоравливает! – засюсюкала Светлана Викторовна. – А с Ярославом что?

Я в тот момент даже ухом не повела, услышав это имя. Ну как, как мне могло прийти в голову, что это тот самый Ярослав? Да никак! Он вообще на ученика не очень-то был похож при наших двух печальных скоротечных встречах!

– Ванечка, – обратилась к сыну Инессы Светлана Викторовна. – Что с Ярославом? Болеет?

– Не знаю, – отозвался тот.

– Если болеет, пусть выздоравливает! Сейчас какая-то простуда по городу ходит!

На это Иван уже ничего более не сказал. Эх, если бы я внимательнее присмотрелась к его смуглому непроницаемому лицу, напрягла бы как следует память, я бы, наверное, поняла, что за друг у него такой по имени Ярослав, но мне, увы, было совершенно все равно. Но я этого не сделала, более того, я подумала, что его лицо мне смутно знакомо как раз потому что он – сын Инессы Дейберт, которое я видела в какой-нибудь передачи или статье.

После того, как урок закончился, я почти полтора часа провела в компании ставшей действовать мне на нервы своим суперпозитивным настроем Светланы Викторовны. И после, уставшая, как будто бы не просто так сидела и слушала дружеские наставления старшей коллеги, а разгружала вагоны с учениками, поплелась домой – готовить на завтра первый урок по русскому языку, который мне поручили сделать в электронном виде – дабы задания отображались на интерактивной доске. К тому же каждый урок нужно было оформить в специальной табличке, где надобно было писать его подробный план, а также цели, задачи и какие-то выводы.