Белые и синие

Пишегрю остался на площади с саблей в руке, посреди примерно тысячи человек, чтобы оказать помощь там, где она потребуется; однако серьезных очагов сопротивления уже не осталось, и он, не сходя с места, выслушивал донесения и отдавал распоряжения. Когда он увидел, что его приказ разбить на улицах биваки послужил поводом для народного гулянья, он одобрил это, как уже было сказано, и, передав командование Макдональду, направился в сопровождении Стефана к верхнему городу, где сражение было наиболее жарким.

В тот момент, когда Пишегрю подходил к дому Бауэра (поджог его, повторяем, послужил сигналом к бою), пол верхнего этажа обрушился и в небо взметнулись мириады искр; пол, который был из дерева, как и все остальное, будто попав в катер вулкана, запылал с такой силой, что в этом ослепительном свете, с высоты, где стоял дом, можно было видеть вдали два рукава реки Соубах и на уступах холмов — построенную в боевом порядке прусскую армию, со стыдом и смущением смотревшую на это веселье и иллюминацию.

Пишегрю вернулся в гостиницу в три часа ночи. Бауэр просил как одолжения, чтобы генерал поселился у него, и тот согласился. Для него приготовили самые роскошные апартаменты «Золотого льва», и, в то время как Пишегрю совершал обход города, лестница была украшена флагами, венками и приветствиями; окна столовой были убраны ветвями вечнозеленых деревьев и цветами; наконец, для генерала и его штаба был накрыт стол на двадцать пять персон.

Пишегрю, как мы уже видели на ужине, устроенном для него в Арбуа, проявлял полное равнодушие к подобным торжествам. Но на сей раз было совсем иначе, и он расценивал этот прием как республиканскую трапезу.

Генерал привел с собой представителей местной власти: они не только явились к нему первыми, но также направили жителей Вёрта на братание с армией.

Проводив генерала до дверей гостиницы, Стефан собирался незаметно уйти, но генерал удержал его, взяв за руку.

— Стефан, — сказал он, — я всегда следовал пословице «Счет дружбы не портит». Ну а перед вами я в двойном долгу.

— О, мы скоро рассчитаемся, генерал, — ответил Стефан, — если вы снизойдете к двум просьбам, с которыми я собираюсь к вам обратиться.

— С удовольствием.

— Я попрошу приглашения на ужин.

— Для вас?

— О, генерал, вы ведь знаете, что я всего лишь шпион.

— Для всех, но для меня…

— Пусть я буду самим собой для вас, этого мне достаточно, генерал; для других я останусь тем, чем кажусь. Я не добиваюсь уважения, а стремлюсь только к мести.

— Хорошо; о чем вы еще просите?

— Чтобы вы произнесли тост.

— В честь кого?

— Вы узнаете об этом, когда будете его произносить.

— Но ведь для того, чтобы его сказать, нужно…

— Вот готовый текст.

Пишегрю собирался прочесть эти строки, но Стефан остановил его.

— Вы прочтете его, — сказал он, — когда поднимете бокал. Пишегрю положил бумагу в карман.

— Кого же я должен пригласить?

— Великого гражданина — Проспера Бауэра.

— Хозяина этой гостиницы?

— Да.

— Что же такого великого он сделал?

— Вы узнаете об этом, когда зачитаете тост.

— Ты всегда будешь говорить загадками?

— Именно в загадках секрет моей силы.

— Ты знаешь, что завтра мы будем атаковать неприятеля.

— Нужны ли вам сведения о его позициях?

— Ты, наверное, устал.

— Я никогда не устаю.

— Поступай как знаешь; все, что ты сделаешь, будет хорошо, но только смотри не попадись.

— В котором часу я могу явиться к вам с донесением?

— В любое время. Ты никогда не устаешь, а у меня другое достоинство: я никогда не сплю.

— До свидания, генерал.

— До свидания.

Затем, повернувшись к группе людей, стоявших в стороне, пока он разговаривал со Стефаном, генерал поискал глазами хозяина гостиницы «Золотой лев» и, не увидев его, сказал:

— Шарль, сделай одолжение, разыщи нашего хозяина гражданина Проспера Бауэра и попроси его от моего имени оказать мне честь отужинать с нами. Не принимай никаких отказов и не слушай никаких отговорок.

Шарль поклонился и отправился на поиски гражданина Проспера Бауэра.

Пишегрю поднялся по лестнице; все последовали за ним.

Справа от себя он посадил мэра, слева — помощника мэра и оставил напротив свободное место.

Это место было предназначено хозяину гостиницы «Золотой лев».

Наконец появился оробевший и смущенный Бауэр, которого Шарль привел почти силой.

— Генерал, — сказал он, обращаясь к Пишегрю, — я пришел не по вашему приглашению, ибо считаю себя недостойным его, а по вашему приказанию.

— Хорошо, гражданин, — сказал Пишегрю, указывая ему на свободное место напротив себя, — сначала сядьте здесь, а в конце ужина мы сочтемся.

Ужин прошел весело, победители и освобожденные пировали вместе.

Наши славные жители Эльзаса и пруссаки питают друг к другу сильную ненависть. К тому же, с тех пор как два месяца назад пруссаки захватили виссамбурские линии, у эльзасцев появилось множество оснований ненавидеть их еще сильнее.