Белые и синие

Д’Аржантан изумленно вскрикнул, не сразу узнав начальницу почты из Витре мадемуазель Ротру.

— Позвольте, — продолжал Кадудаль, все так же обращаясь к Диане и указывая жестом на своего спутника, — позвольте мне представить вам одного из моих лучших друзей.

— Господина д’Аржантана? — улыбнулась Диана. — Я имею честь его знать; более того, это мой старый знакомый: мы встретились с ним три дня назад. Мы вместе ехали сюда из Парижа.

— В таком случае, это он должен был бы представить меня вам, мадемуазель, если бы я не представился сам.

Затем, обращаясь непосредственно к Диане, он спросил:

— Вы направляетесь в Витре, мадемуазель?

— Господин д’Аржантан, — сказала Диана, не отвечая Кадудалю, — вы предложили мне во время пути быть моим посредником, если мне потребуется попросить генерала Кадудаля о какой-нибудь услуге.

— Я предполагал тогда, сударыня, что вы не знакомы с генералом, — отвечал д’Аржантан. — Но раз уж он вас увидел, вы больше не нуждаетесь в посредниках, и я ручаюсь, что мой друг предоставит вам все, о чем вы его ни попросите.

— Сударь, — эта любезность — лишь способ уклониться от обязательств, что вы взяли на себя по отношению ко мне. Я решительно требую, чтобы вы сдержали свое обещание.

— Говорите, сударыня, я готов поддержать вашу просьбу, насколько это в моих силах, — отвечал д’Аржантан.

— Я желаю вступить в войско генерала, — спокойно продолжала Диана.

— В каком качестве? — спросил д’Аржантан.

— В качестве добровольца, — хладнокровно ответила Диана.

Друзья переглянулись.

— Ты слышишь, Кадудаль? — спросил д’Аржантан.

Чело Кадудаля омрачилось, и лицо его приняло строгое выражение.

После недолгой паузы он произнес:

— Сударыня, это серьезное предложение, и оно заслуживает того, чтобы его обдумали. Сейчас я скажу вам странную вещь. С детства призванный к духовному званию, я от всего сердца дал обеты, как положено тому, кто становится священником, и никогда не нарушил ни одного из них. Я не сомневаюсь, что обрел бы в вашем лице прелестного адъютанта, доказавшего свою храбрость. Я думаю, что женщины столь же отважны, как и мужчины, но в наших благочестивых краях, особенно в нашей древней Бретани, водятся предрассудки, которые нередко вынуждают нас пресекать некоторые проявления самоотверженности. Многие из моих собратьев брали с собой на биваки сестер и дочерей убитых роялистов. Этим женщинам мы были обязаны дать приют и взять их под защиту, о чем они просили.

— Кто же вам сказал, сударь, — вскричала Диана, — что я тоже не дочь или сестра убитого роялиста, а может быть, и та и другая одновременно и вдвойне не заслуживаю права, о котором вы только что говорили, быть принятой к вам на службу?

— В таком случае, — с насмешливой улыбкой спросил д’Аржантан, вмешиваясь в разговор, — в таком случае отчего вы предъявляете паспорт, подписанный Баррасом, и назначены на государственную должность в Витре?

— Не будете ли вы так добры показать мне ваш паспорт, господин д’Аржантан? — спросила в ответ Диана.

Д’Аржантан, продолжая улыбаться, достал документ из кармана сюртука, наброшенного на плечи, и протянул его Диане.

Диана развернула бумагу и прочла:

"Обеспечьте свободу передвижения по территории Республики гражданину Себастьену Аржантану, сборщику налогов из Динана.

Подписано: Баррас, Ребель, Ларевелъер-Лепо".

— А вы, сударь, не хотите ли мне рассказать, — продолжала Диана, — каким образом, будучи другом генерала Кадудаля, сражаясь с Республикой, вы обладаете правом свободно разъезжать по ее территории в качестве сборщика налогов из Динана? Давайте не будем приоткрывать наши маски, а сбросим их совсем!

— Ах! Клянусь честью, прекрасный ответ! — воскликнул Кадудаль, у которого хладнокровие и настойчивость Дианы вызвали чрезвычайный интерес. — Ну-ка, рассказывай! Как ты раздобыл этот паспорт? Растолкуй это мадемуазель, быть может, тогда она соблаговолит объяснить нам, каким образом получила свой.

— А — рассмеялся д’Аржантан, — это тайна, и я не смею раскрыть ее в присутствии нашего стыдливого друга Кадудаля. Однако, если вы настаиваете, мадемуазель, я скажу вам, рискуя вогнать его в краску, что в Париже, на Колонной улице, близ театра Фейдо проживает некая девица по имени Орелия де Сент-Амур, которой гражданин Баррас ни в чем не может отказать, а она ни в чем не может отказать мне.

— Кроме того, — сказал Кадудаль, — под именем Аржантан, что значится на паспорте, таится другое имя, и оно само по себе служит, как во Франции, так и за границей, пропуском во все отряды шуанов, вандейцев и роялистов с белыми кокардами на шляпах. Вашего попутчика, мадемуазель, который не должен больше ничего скрывать, ибо теперь ему нечего бояться, и которого, следовательно, я представлю вам под настоящим именем, зовут не д’Аржантан, а Костер де Сен-Виктор. Если бы до сих пор он не предоставил нам никаких гарантий, рана, полученная им только что в сражении за наше святое дело…